и мыслями о том, что нужно срочно закурить.
Перед глазами лежали три дешевые сигареты, но только я потянулся за одной, как сразу же неподвижно замер, остановив кисть. Разум прояснился, напомнив про мешающий удовольствию нескончаемый кашель, и я, поиграв от злости острыми желваками, захлопнул крышку коробочки, убрав ее обратно в карман.
Поговаривали, будто оттого, что я перестал много курить, в глазах у меня просвечивало что-то недоброе, а настроение сделалось крайне раздражительным, хотя каждый день, стараясь не переносить свои душевные терзания на этих пустословов, я боролся с уничтожающим мой рассудок исступлением.
До Скотланд-Ярда оставалось пройти пару улиц, и с каждым шагом я шел все медленнее.
Как же мне не хотелось видеть такие несчастные, до боли знакомые лица в этой проклятой штаб-квартире! За годы нашего неофициального сотрудничества в ней толком ничего не изменилось, не отреставрировали даже те трещины, о которых я напоминал бывшему комиссару полиции при каждой нашей встрече, что, по его мнению, делало меня нудным и всем попусту докучающим человеком. А мне просто было не все равно. Мне хотелось, чтобы полицейские, имея откровенно тупого начальника, хотя бы работали в нормальных условиях.
Миновав грязный проход под аркой, я приметил во дворе Скотланд-Ярда подтянутого сержанта, активно жестикулирующего и изредка повышающего голос на построившихся в шеренгу молодых констеблей.
– Какие же все-таки глупые шлемы они носят, – пробурчал я. – Прямо под стать себе.
Понаблюдав за бессмысленными усилиями сержанта и покачав головой от собственных воспоминаний о былых временах, я подошел к главному входу и почти коснулся дверной ручки, как вдруг меня позвал знакомый голос.
– Итан! Вот это да! – радостно воскликнул мужчина. – Ничего не слышал о вас почти год!
– Здравствуйте, мистер Кроуфорд, что у вас нового? – ответил я, фальшиво улыбнувшись. – Смогли после стольких лет сдать экзамен и стать сержантом? Поразительно.
Старый знакомый проигнорировал насмешку и начал расспрашивать про мои дела, намекая на мое возможное возвращение в Скотланд-Ярд.
Неужели я действительно так скверно выглядел, что у кого-то возникали мысли, будто у меня вновь появится намерение переступить обветшалый порог полицейского участка и надеть постыдную форму констебля?
– Слышал, вы развелись?
– Да, – ответил я, чувствуя, как мучительная тоска от вопроса Ричарда надорвала мое сердце. – К несчастью.
С горечью в голосе он выразил непритворное сожаление, а затем спросил, что подтолкнуло меня к посещению штаб-квартиры после продолжительного затишья. Услышав, что я жажду встречи с Томасом Гилбертом, мистер Кроуфорд изумился, но подробнее расспрашивать не счел нужным и изъявил желание провести меня до комиссара, недавно переехавшего в новый кабинет.
Зайдя первым в захламленный вещами Скотланд-Ярд, сержант поделился замечательной новостью о повышении жалованья, об увеличении количества людей, желающих вступить в ряды представителей закона, об уменьшении преступности и, самое главное, о вышестоящем начальстве, ставшем менее категоричным и требовательным.
Только вот, как бы Ричард ни обманывал самого себя, как бы ни пытался проделать это со мной, я повсеместно наблюдал выгоревших изнутри полицейских, в чьих глазах читались брезгливое отвращение к собственной работе и страшное равнодушие к бедам приходящих граждан.
Здесь ничего не изменилось и не изменится ни при каких обстоятельствах. Скучная жизнь законников, как и моя, безрадостно проходила в вечных поисках и не имела других ценностей. Отличалась наша работа лишь в моем зыбком счастье, которое заключалось в свободном графике и в отсутствии начальства.
– Не только вы развелись в этом году, – сказал Ричард, поднимаясь на второй этаж по крутой лестнице. – Мистер Гилберт наконец-то расстался со своей старой горгульей и находится в скверном настроении.
– И Томас не закатил банкет по случаю? До сих пор в памяти позорившая его супруга, прибегавшая сюда и искавшая любовниц по всем углам, которых комиссар полиции прятал в других отделах.
– Если бы начальник не был противником женского образования и женился на достаточно просвещенной даме, то упомянутых вами событий мы бы не наблюдали.
Мистер Кроуфорд также добавил, что комиссар полиции носил темные вещи, выглядел задумчивым и не слишком разговорчивым, но мне было полностью наплевать на его душевное состояние. Присутствовало лишь неимоверное желание посмотреть на Томаса, хранящего молчание и слушающего, обыкновенно умеющего красиво отводить от сути беседы бестолковой болтовней.
Ричард остановился на последней ступеньке.
Я аккуратно выглянул из-за его плеча и увидел, как с самого конца коридора к нам, наполняя пустоту стуком каблуков, шел недовольный инспектор. Это был коренастый усатый мужчина с увесистым портфелем в руках, наполненным важными документами, периодически выпадающими на пол. Каждые несколько шагов полицейский недовольно пыхтел и кряхтел, наклоняясь за вывалившимися бумагами.
– Мистер Кроуфорд, вы выполнили мои поручения? – сердито обратился он, едва миновав середину коридора. – Дали констеблям маршруты патрулирования?
– Да, – пролепетал сержант, сжавшись от страха.
– Я наблюдал за вами через окно, – ответил мужчина и крепко сжал кожаный ремешок портфеля. – Расставить констеблей в шеренгу – не есть выполнение требований! Разберитесь, почему они все еще бесполезно проводят время, находясь около штаб-квартиры, а не патрулируют улицы. Возьмите у меня портфель, разложите скопившиеся документы и уберите их подальше от моих глаз.
Ричард, не скрывая презрения к своему начальнику, поклонился на прощание, убежал вниз и даже не потрудился довести меня до кабинета комиссара полиции.
Инспектор осмотрел меня с ног до головы и, не меняя спесивого тона, сказал, что проход на второй этаж для гражданских запрещен.
– Мне нужно немедленно увидеть мистера Гилберта, – сказал я и выставил зонт, не давая мужчине пройти дальше. – Где можно с ним пообщаться? Это касается Энни О’Ши. Мое имя Итан Брандт, я частный детектив.
Мужчина раздраженно закатил глаза, показывая рукой на коридор, как бы позволяя мне идти впереди него, а после забубнил себе под нос о том, как он устал быть проводником для поклонников бульварного чтива про посредственных сыщиков.
Вот и причина безоговорочной уверенности лорда Абберлайна. Его величественная фигура не видела воочию Энни, но времени зря не теряла и посетила Томаса, владеющего минимальной информацией об убийстве, которую Виктор распространял в газетах, выдавая услышанное за свои наблюдения. Это удобно, ведь ни мне и никому другому никто не поверит, что малолетней дряни в ту ночь не было в Уайтчепеле.
Инспектор неуверенно постучал в дверь, на которой висела позолоченная табличка с выгравированным именем комиссара полиции, затем робко доложил о моем приходе и разрешил зайти.
– Вы тоже по поводу ночного убийства в Уайтчепеле? – монотонно поинтересовался мужчина в возрасте, стоя спиной ко мне напротив шкафа.
– Во-первых, примите сожаления о вашем разводе, – ответил я. – Во-вторых…
– Когда в вас появилось чувство сопереживания, мистер Брандт? – перебил он меня. –
