была надеждой Джарлакса на будущее, была ли Доум’вилль на самом деле его страхом?
Эти беспокойные мысли по-прежнему тревожили Джарлакса, когда он покинул древесный дом, спустился на землю и оставил Лунолесье, вернувшись в Зиморвен-Халл, где ожидала Даб’ней. Эти мысли тревожили его всю обратную дорогу до Мифрил-Халла и к магическим вратам, которые должны были перенести его в Гонтлгрим, к Закнафейну. Они не просто тревожили его. Они его преследовали. Всю свою жизнь Джарлакс совершал прагматичные поступки, просто стараясь выжить. Он всегда пытался не причинять зла тем, кто этого не заслуживал, и по большей части у него получалось – но редко он пытался поступить правильно по отношению к кому-то кроме себя и своих нужд.
Это была мелкая игла, но Джарлакс считал, что за века научился ловко с нею управляться.
Однако теперь, где-то глубоко внутри, он не мог отрицать, что начал ставить нужды других по меньшей мере на один уровень с собственными, а если можно было доверять его текущим чувствам – то даже выше собственных. Он пытался стряхнуть это тревожное ощущение, напомнив себе, что остаётся в живых именно из-за предыдущего равновесия.
Но нет, он не мог, и покинув портал в Гонтлгриме, Джарлакс лишь кивнул стражникам-дварфам, не обменявшись с ними ни словом. Он прошёл в собственные покои, и ему на пятки наступали призраки надежд на Бриенну и страхов касательно Доум’вилль.
Глава 2
Слово богини
- Это будет просто визит, - ответил Дзирт на гримасу Кэтти-бри. Его жена не обрадовалась предложению взять Бриенну на восток, в Дамару и монастырь Жёлтой Розы, на встречу с магистром Кейном. – Я должен рассказать им о брате Афафренфере.
- Она начала ходить только в прошлом сезоне, а ты уже хочешь научить её разбивать доски ногами? – парировала Кэтти-бри.
Дзирт хотел ответить, но вместо этого просто хмыкнул и покачал головой.
- Пойдём с нами, - опять предложил он.
- Это не просто визит, Дзирт. Я знаю, чего ты хочешь. – сказала она. – Ты хочешь, чтобы она отправилась в монастырь и стала тренироваться и обучаться там.
- Рано или поздно, - признал Дзирт. – Не могу передать, насколько те месяцы с магистром Кейном изменили моё восприятие окружающего мира. И моя… «трансцендеция», как зовут её монахи, но мне этого слова кажется недостаточно.
- Мне всё равно, какие слова ты используешь для описания этого опыта.
- Понимаю. После того, как я покинул этот мир, эту жизнь и опыт, я стал видеть намного больше. Разумеется, я желаю разделить это с моим ребёнком – неужели можно иначе?
- Точно так же, как я хочу разделить с Бриенной мою любовь к Миликки? – довольно резко спросила Кэтти-бри, заставив Дзирта моргнуть.
Ему было знакомо упрямство Кэтти-бри, стоявшее за её отказом, поскольку они с Дзиртом разошлись во мнениях по поводу Миликки с тех пор, как товарищи Дзирта вернулись из зачарованного леса несколько лет назад. Спор начался во время дискуссии, казавшейся скорее теоретической, чем материальной или практической, во время диспута по поводу природы орков, гоблинов и других. Дзирт пришёл к выводу, что эти народы гоблиноидов были не злыми по своей природе, как и дроу, но их склоняли к соответствующим поступкам и поведению божественные силы – как и многие другие расы Фаэруна.
Но нет, Миликки отвергала эту теорию. Кэтти-бри, конечно, знала, что дроу не были злыми от природы. В конце концов, она вышла замуж за Дзирта, и он был абсолютно уверен, что она любит его до глубины души. Сохранить при этом подобные предрассудки? Нет, это было невозможно.
Но Кэтти-бри настаивала, что гоблиноиды отличаются, как по её мнению, так и согласно эдиктам её богини. Миликки сказала жрице, поистине избранной жрице, что гоблиноиды – воплощённое зло, рождённое лишь затем, чтобы причинять горе. Ничего более. Да, признавала Кэтти-бри, давным-давно Дзирт встретил исключение в небольшом городке под названием Пенгаллен, но хотя она и не сомневалась в его воспоминаниях или его искренности, она сообщила, что считает его суждения в отношении той конкретной ситуации с гоблином Нойхеймом искажёнными. Он не видел полной картины, осторожно предположила Кэтти-бри.
Дзирт и сам не был уверен в своей точке зрения по этому вопросу, зато был убеждён, что никакая богиня не заставит его поступать вопреки собственной совести. Однажды он тоже следовал за Миликки, но всегда считал её, как и всех богов, воплощением того, что находилось в сердцах их последователей – просто имена, которыми смертные звали свою совесть – а если и чем-то больше, то это было неважно, поскольку поклонение им означало следование тому, что вы считали правдой, а не чьим-то словам. Или, в этом случае, даже не словам, сказанным напрямую.
В последние несколько лет этот спор вспоминался нечасто, но очевидно, оставались какие-то недоговорки, которые вернулись сейчас, когда им необходимо было воспитывать ребёнка и пришла пора отвечать на все связанные с этой непростой задачей вопросы. Им нужно было направлять жизнь другого разумного, независимого, растущего существа. Им предстояло сформировать самое раннее представление Бриенны о мире, и они оба – Дзирт и Кэтти-бри – понимали, что такое влияние может стать как путеводным маяком, так и тяжёлым якорем в путешествии Бриенны.
Дзирт несколько раз пытался что-то ответить, но каждый раз замолкал. Ему нужно было осторожно подбирать слова, поскольку он обращался к самой сути – своей и Кэтти-бри. Конечно, им не требовалось соглашаться по каждому поводу, но это были фундаментальные принципы, которые превосходили вопрос природы гоблиноидов и касались самой концепции божеств, создания и смысла самой жизни.
- Она узнает о богине, - сказала Кэтти-бри.
- Я знаю.
- Можешь сказать с абсолютной искренностью, что ты настолько же нерушимо уверен, что она узнает про магистра Кейна и орден Святых Солларов?
- Я – не из ордена Святых Солларов, - напомнил ей Дзирт.
- Разве? Ты совершил наиболее возвышенное и сложное деяние в их учении, покинув по собственной воле материальный план бытия.
- Философия магистра Кейна заключается в познании себя через медитацию и совершенствовании тела через повторение. Таковы учения человека, которого они зовут святым Солларом, да.
- Святым, - повторила Кэтти-бри с недвусмысленным намёком.
- Воином-философом, - поправился Дзирт. – Его учение показало мне путь, как Мили-Магтир ранее, а до него – наставления моего отца, Закнафейна. Но я не обожествляю его.
- Похоже, ты уже никого и ничего не обожествляешь.
