РОБЕРТ САЛЬВАТОРЕ
«ЗВЁЗДНЫЙ АНКЛАВ»
Я должен поблагодарить своего агента Пола Лукаса, моих редакторов Давида Померико и Лауру Черкас, и остальную часть команды Harper Voyager. И, конечно же, ребят из Wizards of the Coast за то, что помогли мне и позволили продолжить это чудесное путешествие.
Особый привет Эвану Винтеру за то, что он ответил на мой звонок и потратил время на то, чтобы предложить перспективу, объяснить, научить, кое-чему, что мне нужно было узнать.
И моей особенной шестёрке: Джулиан, Майло, Нико, Чарли, Оуэн и Райли. Желаю вам когда-нибудь найти место, чтобы сравниться с Каллидами. И пусть вы найдете кого-нибудь, кто поделится с вами таким же замечательным, как ваша Ома.
Пролог
Год Свитков Нетерской горы
1486 ЛД
Сон казался всё короче и короче. Почему не наступали сумерки? Где была ночь? Может быть, она пропустила её за время своих многочисленных погружений в дрёму?
Неужели она потеряла само чувство времени? Ей казалось, что прошла большая часть дня, прежде чем солнце достигло самой высокой точки в своём пути по небосводу – и почему эта самая высокая точка располагалась так далеко в стороне? Неужели солнце кружилось вокруг неё самой? Почему солнце кружилось вокруг неё?
Она знала, что ответ был ей когда-то известен, но сейчас испытывала только растерянность.
Во всём этом не было никакого смысла, потому что всё это было неважно. Долгое время бодрствования означало только долгий голод и долгий период готовности сбежать от любого заметившего её животного или чудовища.
После того, как она спустилась со склона на эту замороженную равнину – кажется, направляясь на юг, но сейчас она уже была не так уверена, – такое случалось постоянно.
Солнце не помогало, но она знала, что если сможет не спать в ночное время, то сумеет сориентироваться по звёздам. Но казалось, что она не может дотерпеть даже до сумерек. Как бы долго ни пыталась она не спать и идти, каким бы коротким ни казался сон – однажды она даже решила, что вообще не спала – свет зари становился дневным ещё до того, как она выбиралась из своей пещеры или снежного убежища.
А может быть, это был свет того же, не нового дня, но такого не могло быть, не считая того, что было, и она не знала, куда и как идти.
И она становилась всё голоднее.
Она десять дней существовала на питательном грибном хлебе дроу из своей котомки, с самого начала растянув его как можно дольше, чтобы получать необходимую энергию для пересечения пустынной местности. Она считала трапезы, пытаясь измерять проходящие дни и таким образом оценивать преодоленное расстояние, но эти расчеты, как и всё остальное, растаяли где-то в глубинах её мыслей, потерявшись в монотонном свисте холодного ветра. Не просто холодного – ледяного. Сначала она решила, что это из-за высоты, но даже когда горные склоны остались позади, было по-прежнему холодно.
Хлеб закончился уже давно. У неё было немного омелы, с помощью которой она создавала волшебные ягоды раз в пару дней – маленькие шарики, которые питали и восстанавливали её силы, и даже заживляли любые мелкие порезы и ушибы, полученные во время пути по жестокому, как будто безжизненному ландшафту. Но омела была не бесконечной, и она понимала, что надолго её не хватит.
Она устала. Она была растеряна. Она замёрзла. Она потерялась.
Она посмотрела на грубое копьё, которое смастерила, одно из многих, изготовленных за дни – или десятки дней… или месяцы, или сколько это продолжалось – пока скиталась по этой скалистой, забытой земле. Нет, солнце ещё не садилось, так что должны были пройти часы, но как такое могло быть? Как она могла спуститься с этой далёкой сейчас горы всего за несколько часов?
Но где тогда сумерки? Где ночь?
Она вспомнила свой меч, своего друга, защитника, наставника.
Хазид’хи.
- Резчик, - прошептала она потрескавшимися губами кличку могучего оружия. – Мой Резчик.
Но сейчас меча на поясе не было. У неё было только это копьё, которое едва справлялось с ролью посоха.
Отказываясь умирать, продолжая жить с единственной мыслью о мести волшебнику, который бросил её через портал на склон этой покрытой снегом горы, Доум’вилль Армго упрямо ставила одну ногу перед другой. Ей нельзя останавливаться, и надо найти какую-то замену её основному источнику пищи.
Но что потом?
Почему здесь не было дичи? Куда подевались все животные? Куда подевались растения? На протяжении долгих дней она не видела никакой растительности – с тех пор, как покинула предгорья. Периодически она замечала птицу, но ни одна не оказалась достаточно близко, чтобы сбить её заклинанием или броском копья.
Всё это было неважно. Ей нужно было продолжать идти, продолжать двигаться в нужном направлении.
Если вообще существовало нужное направление.
Она была почти уверена, что не ходит кругами. Может быть, в единственном оставшемся у потрёпанной молодой наполовину дроу, наполовину лунной эльфийки проблеске озарения она вспомнила, что высокие горы были уже далеко, сменившись каменными наростами в море снега, усеянном скалистыми хребтами, как неподвижными вечными волнами, замороженной картиной.
«Может, так и есть?» – со всей серьёзностью задумалась она. Может быть, она застряла в картине? В застывшем безжизненном просторе? Или, скорее, через портал архимага Громфа её швырнули на неизвестный план бытия, место холода и снега, бесконечных дней, где трудно было спать, пока этот шар света в небе, описывающий странные дуги, неустанно следил за ней, насмехался?
Он постоянно над ней насмехался! Это был мир её отца-дроу, перевернувшийся вверх дом. Вечная белизна вместо благословенного мрака. Она ковыляла по пустому простору, и её грызла единственная мысль.
Увидит ли она ночное небо ещё хоть раз?
А потом это произошло. Голодная – живот урчал, ягоды становились всё менее эффективными, по мере того, как увядала омела, – Доум’вилль наконец увидела, как солнце опускается и начинает свой путь за горизонт. Нужно вырыть пещеру на ночь, подумала она, и принялась за эту задачу с энтузиазмом, рождённым знанием того, что целый день будет вознаграждён заслуженным сном.
Но небо почти совсем не потемнело, и она в тупом изумлении смотрела, как солнце продолжает путь, не опускаясь, не темнея, а двигаясь, скорее, вдоль горизонта.
И вскоре после этого встало снова, солнце снова было на небе! Но нет, не снова.
По-прежнему.
