– дело непростое, и удар для психики ощутимый, не говоря уже о том, что подвигло бы ее на этот шаг, то есть вынуждение к неприятной для нее связи. Так что, с высокой вероятностью, Ордынцев для себя решил, что Штрамбуль не поджигала «Венецию». Не походила она ни на жертву, ни на палача.
Другая дама из круга подозреваемых, Настя, тоже непохожа была на убийцу. Тип лица совсем не соответствовал физиогномической теории Чезаре Ломброзо. А вот жертвой ее представить себе можно было. А вдруг кто-то отомстил за нее? Может, отец? Мужчина он серьезный и решительный, – эти качества на его лице обозначены ясно. И разговоры про него ходят… И что-то предполагают родители Филиппова. Вот с кем надо поговорить!
И Николай пошел к Филипповым, на полпути поймал извозчика, не пожалел двугривенного, так торопился. Застал их, слава Богу, дома.
– Здравствуйте, Константин Иванович и Пелагея Петровна! – поздоровался чиновник.
– Здравствуйте, здравствуйте, – поздоровались осиротевшие старики.
Они, конечно, были печальны, но, как отметил про себя Ордынцев, вполне вменяемы, и готовы к разговору. Пелагея Петровна вышла на двор хлопотать с самоваром, на столе появилось земляничное варенье, булки и масло в деревянной масленке. Константин Иванович молчал, и, чтобы сгладить неловкость, Коля попросил разрешения закурить. Курил он редко, но сейчас случай был подходящий. Хозяин предложил выйти на крыльцо, и протянул кисет с самосадом. От крепкого табака Ордынцев отказался, задымил своей папиросой.
– Итак, с чем пожаловали? Не напали на след злодея? – поинтересовался хозяин.
– Да вот, кажется, напал. Предположения имеются.
– Не поделитесь ли?
– А я и пришел к вам поделиться своими, и выслушать ваши. Мне кажется, Вы умолчали об очень важных для моего расследования вещах.
Тут хозяйка позвала к чаю. За столом Константин Иванович достал бутылку казенной водки, запечатанной сургучом, открыл ее и разлил в три стопки.
– Ну, помянем сына нашего убиенного! – поднял он свою.
Все молча не чокаясь выпили. После третьей неловкое молчание нарушил сам хозяин:
– Вот что, Коля, можно я буду так тебя звать? – Ордынцев кивнул.
– Так вот, тяжело тебе будет, Коля, это дело вести. Скажу я тебе все, что знаю, а ведь это – тайна, и не только наша.
Была у сынка нашего, Петеньки любовь большая, к дочке этого убивца, купчины Триандафилова. Уж как там у них все завязалось, не знаю, но снюхались они, как говорится, к горю нашему!
Хозяйка покосилась на мужа, укоризненно покачала головой, но промолчала.
– От родителей ведь ничего не скроешь, ходил он как чумной, разговаривать с нами почти перестал, а я его припер, ну он мне и открылся! Что похаживает к ней, Настьке, да так, чтобы не знал никто. Только шила в мешке не утаишь, видно прознал злодей, да и убил нашего Петю каким-то изуверским, хитрым образом, и в Волгу бросил. И сошло бы ему все с рук, кабы веревка не порвалась. А остальных тоже, душегуб, сжег, чтобы следы замести, видно знал что-то кто из них. Скорее всего, – охальник этот, Сидор. Он или помогал ему тело нашего сыночка топить, или просто видел чего… Только ой, не дадут тебе за жабры взять злодея, богат он шибко и связи везде. Но у нас одна надежда – на тебя. Выведешь, Коля, его на чистую воду, – честь тебе и слава, и наша благодарность извечная. Бога за тебя молить будем, пока живы, а помрем – на том свете за тебя заступниками и просителями перед всеми святыми станем! Больше нечем нам тебя отблагодарить, бедные мы…
Ордынцев не стал рассказывать старикам всего того, что он выяснил. Многое не стыковалось с версией Филипповых, но какая-то часть мозаики вдруг засияла свежими красками в его воображении.
Так вот чем Матвеев мог шантажировать Анастасию! Да, если бы отец ее узнал все, то страшно себе даже представить, что сделал бы, – гнев такого человека не знает границ! И все же представить себе Триандафилова со стеклянной банкой керосина в ночи возле кабака, Коля, как ни старался, не мог. Не хватало воображения. Наутро он запланировал еще один визит в купеческий особняк.
VIII
7 мая 1903 года. Сундук
С книгой в портфеле, раненько, в полдевятого, он уже нажимал медную кнопку звонка, и опять был беспрепятственно пропущен.
– Здоров, здоров, чиновник полицейский, – улыбаясь, протянул широкую, как лопата, ладонь хозяин дома.
– Здравствуйте, Аркадий Иванович, – официально поздоровался Коля.
– Ну как твое расследование?
– Своим чередом, Аркадий Иванович, но есть несколько вопросов.
– Ну, давай, а то я тороплюсь. Видишь ли, нашел подходящих приказчиков, одного даже у Семенова переманил, только ведь товара они моего не знают, учить их надо, чтобы от зубов все цифры отскакивали…
– Аркадий Иванович, вспомните, пожалуйста, а что Вы делали вечером того дня, когда пропал Филиппов?
– А, так ты, никак, меня подозреваешь? – добродушно рассмеялся купец, – Так ведь не мог я. У меня, э… как там у вас, полицейских это называется? Пес его знает, вспомнить слова не могу… Алиби у меня, – вот! До половины восьмого – переучет в лавке на Караванной делал, все меня видели, потом домой, поужинал и к Настьке поднялся, дочурке своей. С ней, почитай, часа полтора прогутарил о том, о сем, да и спать лег. Так что не бросал я Петю в Волгу, чай не Разин я, а он – не княжна! Да пойди, сам спроси у нее! – все это Триандафилов высказал с такой непосредственностью, что не поверить ему было выше Колиных сил. Спросив разрешения, он поднялся в горницу Анастасии.
– Здравствуйте!
– А, прочитали книгу? Это ведь только первая часть, – девушка говорила быстро, и Ордынцев уловил тревогу, как будто думала она совсем об ином, а слова нужны были только для отвлечения.
Николай осмотрел комнату. Убранство было более чем спартанским: цветы в горшках на подоконнике и подвешенные на макраме, кровать и большой сундук в углу. Присесть можно было только на него. «Да, не балует Триандафилов дочку» – подумалось ему.
– Прочитал, и мне весьма понравилось, увлекательное чтение! Я бы взял продолжение с превеликим удовольствием, – Николай никак не мог решить, как бы перейти к главному.
– Я дам Вам почитать, только подождите, вторая часть у меня внизу, я давеча закончила ее, – девушка поднялась и вышла из комнаты, а Коля, оставшись один, прошелся к окну, затем вернулся, и, сам не зная зачем, открыл сундук. Внутри было почти пусто, так, два одеяла и стопка вышитых полотенец, как он понял, Настиной работы. Коля тихо закрыл крышку, и вовремя, – сделай он это на несколько секунд
