том, что к нам не прилетит космической корабль и не сможет изменить её жизнь, мою, и всех, кого эта жизнь с её текущим раскладом до тошноты не устраивает?
Кому были все эти вопросы? Зелёный пуховик уже исчез за поворотом дороги, и спрашивать было, в общем-то, некого – безлюдно было на улице. Я брёл по дороге, не зная, куда и зачем иду – если тебя выгоняют из бара и не ждут дома, то дело твоё совсем плохо. Красная точка в небе тоже исчезла, и я оглянулся, чтобы зацепиться глазами, хоть за что-то, к чему стоило бы направиться.
Ведь человеку, любому человеку, нужна какая-то цель. А у меня её не было и от этого даже переставлять ноги стало невероятно тяжело, а просто стоять на месте невыносимо.
Дома, дорога, закрытые магазины и банки – вот что попадалось мне на глаза. Там, дальше за перекрестком, будет станция метро и пустые остановки. Если подождать несколько часов, то начнётся новый день, в который не стоит входить с нерешёнными проблемами дня сегодняшнего. А есть ли они, эти проблемы? Может мне всё почудилось? И стоит просто вернуться домой, умыться, пообещать Ульяне, что отныне всё будет по-другому и попросить её не уходить; выбросить из головы неудачную драку и при встрече с теми двумя, отводить глаза, делая вид, что ничего не было…
Где-то впереди, мелькнули два огонька и погасли. Я остановился, всматриваясь в темноту. Сам того не замечая, я, оказывается, свернул с улицы и брёл неосвещёнными дворами.
– Куда меня занесло? – я попытался определить, где нахожусь.
Слева от меня была большая стеклянная витрина, давно не работающей библиотеки, значит, я шел по направлению к дому. Постояв ещё немного, я сделал несколько шагов вперед и услышал тихий стон. Даже не стон, а очень тяжёлый вздох, который с хрипом вырывался из чьей-то груди. «Пьяный» – промелькнуло у меня в голове. Сначала нерешительно, а потом всё смелее, почти наощупь я пробирался вперёд, чувствуя под ногами глубокий снег сугробов. Что-то темнело на синем ночном снегу. Потом это что-то подняло голову и снова сверкнуло двумя огнями. Передо мной лежала большая собака, бока которой, поднимаясь и опускаясь, выталкивали воздух, из раскрытой пасти.
Гаспар
Как же было холодно! Он не нашёл людей Франсуа де Гиза. Выйдя из леса, Гаспар увидел замок, большой замок, гораздо больше старого, обветшавшего, их родного замка Пьер Нуар. А за ним стоял ещё один, и ещё. В каждом были прорублены окна от крыши до самой земли, многие из которых светились. Ему доводилось бывать в Реймсе, но дома в нём не шли ни в какое сравнение с теми, что он видел сейчас – высокие, похожие один на другой, они тянулись вверх и светили окнами, как жерлами хлебных печей. Этих домов было так много, что казалось, будто какой-то могучий, но безумный волшебник решил собрать все замки его родной Шампани, а может и всей Франции, в одном месте. Тех двоих, что напали на Габриэля, он упустил и понятия не имел, где их теперь искать. Привыкший полагаться на интуицию, обладающий прекрасным слухом, чутким обонянием и острым зрением, Гаспар был совершенно растерян теперь и не знал в какую сторону идти. Что же произошло с ним? Он метался то в одну, то в другую сторону, но везде натыкался на грязно-белые каменные стены. Запахи сводили его с ума, а долетавшие издалека звуки пугали и сбивали с толку, отражаясь от стен домов.
Усталость и безразличие охватило Гаспара Гару. Он сказал неправду, у него не было сил сжечь этот город и покарать тех, кто убил его хозяина в Васси и собирался убить его снова. Он не мог защитить своего хозяина.
В служении этому древнему дому, старый слуга видел смысл своей жизни, ради него он отказался от семьи, от …
Он замер и вдруг понял, что не помнит, как он это делал. В его памяти промелькнул образ юной девушки, которая бредёт по лесу, разговаривает с отцом перед своим домиком, провожает всадника на гнедом жеребце. Но этот всадник не Гаспар, и он даже не помнит его лица, как не помнит и имени девушки. А что он помнит? Как и когда он оказался в замке Пьер Нуар? Ведь он прислуживал ему много лет и оберегал с самого детства. Но он не помнит барона де Ковиньяка в детстве, как не помнит и своего детства. Не помнит лиц своих родителей, не помнит, почему ему доверили воспитывать маленького Габриэля. Как и чем они жили всё это время? Охотился ли он, воровал или грабил? Может старый барон оставил своему сыну деньги или драгоценности, который Гаспар продавал понемногу, чтобы им было чем питаться? Ничего этого он не помнил!
Гаспар почувствовал, что замерзает. У него, как будто вынули сердце и его руки и ноги стали слабеть. Он поднял голову к небу и увидел луну. Белая и безмолвная, она смотрела на него сверху и не хотела помочь. Гаспар опустился на колени и коснулся руками холодного снега.
– Габриэль, мой господин, простите меня! Старый Гаспар обманул вас – он не может ничем вам помочь, – хотел сказать он, но вместо этого смог лишь шумно выдохнуть и почувствовал, что падает. Перед тем как закрыть глаза окончательно, он увидел, как ему показалось, знакомое лицо, склонившееся над ним. Он приподнял голову и увидел то, что так хотел увидеть – лицо своего хозяина. «Даже если это всего лишь последний сон – это хороший сон» – пронеслось в голове у старого Гаспара.
ТУТ КУСОК ПРОПУЩЕН
Возвращение Габриэля
Постояв, некоторое время неподвижно, глядя на лежащего пса я решил уйти. Помочь ему было нечем, а стоять и смотреть, как мучается больное животное – это верх мазохизма. Мне и так сегодня досталось, и сопереживать страданиям бездомной дворняги у меня не было ни сил, ни желания. Шаг за шагом, я отступал назад, выбираясь из сугроба, но почему-то не мог оторвать взгляда от лежащего в снегу пса.
– Ну, что я могу сделать? – оправдывался я. – Я же не ветеринар. У меня и дома-то нет толком – сам живу на съёмной квартире, а хозяин не позволит мне держать собаку. А Ульяна …
Пёс поднял голову, и в свете вынырнувшей из-за туч луны я увидел его глаза, которые смотрели на меня так понимающе, как будто он уже простил меня, и сам просил не сердиться
