Глава 2
Гунны идут…
Ужас перед гуннской империей Аттилы был невероятно велик. Впереди кочевой империи летели кровавые легенды, описывающие гуннов чудовищами, подобными адским созданиям. Внушаемый этими сказками страх действовал на противников не хуже стального оружия, при том что Западная Римская империя была неплохо знакома с дружинами гуннов, время от времени воевавших за плату в составе имперских войск. Множество племен, и в числе них весьма воинственные, бежали от гуннов, не пытаясь вступить в бой.
Конные варвары были грозными воинами. Незнакомые римлянам стремена позволяли всаднику прочно держаться в седле и свободно действовать обеими руками, а стрелы, выпущенные из мощного гуннского композитного лука с обратным выгибом, сохраняли свою смертоносность на расстоянии 150 метров. Гунны были практически неуязвимы, так как дальность их стрельбы не позволяла противнику приблизиться на расстояние удара.
Слухи о гуннах еще за 70 лет до описываемых событий услышал и передал нам Аммиан Марцеллин:
«Племя гуннов, о которых древние писатели осведомлены очень мало, обитает за Меотийским болотом в сторону Ледовитого океана и превосходит своей дикостью всякую меру. Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко прорезают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся надрезах, то они доживают до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, они имеют чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей, или уподобить тем грубо отесанным наподобие человека чурбанам, которые ставятся на краях мостов. При столь диком безобразии человеческого облика они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются корнями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть.
Нет у них разницы между домашним платьем и выходной одеждой; один раз одетая на тело туника грязного цвета снимается или заменяется другой не раньше, чем она расползется в лохмотья от долговременного гниения. Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги — козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг. Поэтому они не годятся для пешего сражения; зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид, и часто, сидя на них на женский манер, занимаются своими обычными занятиями. День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях.
Легкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство. Вследствие их чрезвычайной быстроты никогда не приходилось видеть, чтобы они штурмовали укрепление или грабили вражеский лагерь. Они заслуживают того, чтобы признать их отменными воителями, потому что издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными наконечниками из кости, а сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами и, уклоняясь сами от удара, набрасывают на врага аркан, чтобы лишить его возможности усидеть на коне или уйти пешком»[5].
Римский историк, перемешав быль и небылицы, познакомил нас одним из первых примеров воздействия «связей с общественностью» — оружия массового поражения, которое безо всяких оснований считается изобретением Нового времени. Гунны умело пользовались тем, что их жуткая слава неслась, опережая войско, и подавляла волю их противников к сопротивлению настолько, что они часто даже не решались поднять оружие на свою защиту.
Так была заложена основа западноевропейского политического мифа о «восточной угрозе». Не Аларих, не Атаульф и не Гейзерих, подрубившие корни Римской империи, а именно Аттила стал черной легендой Запада, наводившей ужас на многие поколения и вошедшей в фольклор. В «Песни о Нибелунгах» жена гуннского вождя Ильдико превратилась в Кримхильду, а сам Аттила в Этцеля.
Впрочем, если от фольклора и, чего греха таить, пропаганды в стиле «исторической политики» перейти к фактам, «гуннский миф» развеивается как туман. В 430–440-х годах гунны прямо или косвенно участвуют во внутриполитической борьбе и усобицах Западной империи, но лишь как послушный инструмент, как наемники. Если они и действуют самостоятельно, то в строгом соответствии с «пожеланиями» правительства Равенны и Рима. Аттила изменил всё.
Империя в агонии
Как мы указывали в книге первой, Римской империей управлял разветвленный бюрократический аппарат, и его первой заботой была развитая налоговая система. Самым важным ее элементом был высокий земельный налог. Система была неэффективной, баснословно коррумпированной, оставляла огромный простор для злоупотреблений — и все же она успешно работала. Самую большую долю государственных расходов поглощала наемная армия (бюрократия по «аппетитам» занимала второе место, с большим отрывом). Собранные деньги и продукты регулярно переправлялись из богатых южных провинций в северные приграничные регионы, а также в Рим и Константинополь.
В конце IV века этой схеме ничто не угрожало, но кризис начала V века привел к тому, что в 430-е годы западная часть империи фактически начала дробиться на независимые королевства, и поступление налогов из множества провинций прекратилось. К тому же новая, уже германская, элита отличалась от своих римских предшественников, мятежных военачальников: те хотели денег, которые давала политическая власть, а германские вожди и короли желали владеть землями, как их соседи, римские аристократы.
Были ли у Запада в 430-х годах собственные армии?
Их почти не было, а войска федератов надежностью не отличались. Гунны как федераты оказались полезнее и эффективнее вестготов. Вспомним, что гуннские мечи стали тем аргументом, который в 426 году вынудил Галлу Плацидию простить Аэция, вначале занявшего сторону узурпатора Иоанна. К гуннам Аэций ушел и через несколько лет, чтобы в 432 году вернуться с войском и принять командование всей армией Западной Римской империи.
Сами гунны вряд ли были многочисленны. Приближавшиеся к границам империи неисчислимые армии Аттилы состояли по большей части из союзных ему племен готов, аланов, скиров, герулов и десятков других народов, включая славян.
Для Равенны гунны были наемниками. Однако Западу, чья казна была пуста, пришлось оплатить услуги гуннов, официально уступив им Паннонию — решение, немыслимое ранее! Поражение бургундскому королевству в 435 году тоже нанесло войско из гуннов, герулов, франков и аланов — конечно, под водительством Аэция. Восстали вестготы в 437–439 годах, и вновь на них идет гуннская армия Аэция.
