Часть вторая. СЕРЫЕ ГОСПОДА
Глава шестая. ФАЛЬШИВЫЙ СЧЕТ А ВСЕ СХОДИТСЯ
Есть на свете один важный, но совсем будничный секрет. Все люди к нему причастны, каждый его знает; но только немногие о нем думают. Многие просто принимают его к сведению, ни капли ему не удивляясь. Секрет этот. – время.
Для измерения времени созданы календари и часы, но от них мало толку, потому что каждый знает, что один час может показаться вечностью и вместе с тем промелькнуть как мгновение – смотря по тому, что за этот час пережито.
Ведь время – это жизнь. А жизнь обитает в сердце.
Никто не понимал этого лучше, нежели Серые господа. Никто не знал цену одного часа, или одной минуты, или одной секунды человеческой жизни так, как они. Понимали они это, разумеется, на свой лад, как пиявки понимают на свой лад цену крови, и исходя из этого действовали.
В отношении человеческого времени у них были свои планы – далеко идущие и тщательно подготовленные. Самым важным было, чтобы никто не обратил внимания на их деятельность. Незаметно утвердились они в жизни большого города и его жителей. Шаг за шагом, никем не замеченные, продвигались они в своем деле, опутывая людей.
Каждого, принимавшегося ими в расчет, они знали задолго до того, как этот человек сам о чем-нибудь догадывался. Они только ждали удобного случая, чтобы схватить его. И делали все, чтобы это мгновение скорее наступило.
Взять, например, господина Фузи, парикмахера. Он, правда, не был выдающимся мастером причесок, но пользовался на своей улице уважением. Он не был ни богат, ни беден. Его мастерская, расположенная в центра города, была маленькой, он держал всего лишь одного ученика.
Как-то днем стоял господин Фузи перед дверью своей мастерской, поджидая клиентов. Ученика он отпустил и теперь был один. Стоял и смотрел, как барабанит на улице дождь. День был серый, и на душе у господина Фузи было пасмурно.
«Так и проходит моя жизнь, – думал он, – под клацанье ножниц и болтовню клиентов, в мыльной пене... Что я вижу в жизни хорошего? И когда я умру, все будет так, будто меня вообще никогда не было на свете».
Нет, господин Фузи ничего не имел против того, чтобы поболтать. Он даже очень любил обсуждать с клиентами разные вопросы и выслушивать их мнение. Против клацанья ножниц и мыльной пены он, в сущности, тоже ничего не имел. Работа доставляла ему большое удовольствие, и он знал, что делает ее хорошо. Особенно любил он выбривать подбородки – в этом у него не было равных. Но бывают в жизни мгновения, когда начинает казаться, что все это гроша ломаного не стоит. Так с каждым случается.
«Вся моя жизнь – ошибка, – думал господин Фузи. – Кто я такой? Маленький брадобрей, вот кто! Жил бы я настоящей жизнью, был бы я совсем другой человек!»
Но какая эта настоящая жизнь, он не знал. Он только представлял себе что-то очень значительное, роскошное, как это изображают на картинках в иллюстрированных журналах.
«Но, – думал он угрюмо, – для всего этого работа не оставляет мне времени. Для настоящей жизни надо иметь время. Надо быть свободным. А я на всю жизнь пленник клацанья ножниц, болтовни и мыльной пены...»
В это мгновение возле парикмахерской господина Фузи остановился роскошный пепельно-серый автомобиль. Из него вышел Серый господин и направился в мастерскую. Он положил на столик перед зеркалом свинцово-серый портфель, повесил на вешалку круглую жесткую шляпу, сел в кресло, вынул записную книжечку и стал листать ее, попыхивая маленькой серой сигарой.
Господин Фузи закрыл дверь парикмахерской: ему показалось, что в помещении вдруг стало необычно холодно.
– Чем могу служить? – спросил он растерянно. – Побрить или постричь? – но тут же проклял себя за свою бестактность: у Серого господина была зеркальная лысина.
– Ничего подобного, – ответил Серый господин без тени улыбки странно беззвучным, пепельно-серым голосом. – Я пришел к вам от Сберкассы Времени. Я агент номер ИКС(384)б. Нам стало известно, что вы хотите открыть у нас текущий счет.
– Это для меня новость, – еще растерянней сказал господин Фузи. – Откровенно говоря, я до сих пор даже не знал, что существует такая фирма.
– Ну, теперь вы это знаете, – оборвал его агент. Он еще полистал в записной книжке и продолжал: – Ведь вы господин Фузи, парикмахер?
– Совершенно верно, – согласился господин Фузи.
– Значит, я попал по адресу, – сказал Серый господин, захлопнув книжечку. – Вы наш кандидат.
– То есть как? – спросил господин Фузи, все еще удивляясь.
– Видите ли, дорогой господин Фузи, – сказал агент, – вы растрачиваете свою жизнь на клацанье ножниц, болтовню и мыльную пену. Когда вы умрете, все будет так, как будто вас вообще никогда не было. Если бы у вас хватало времени вести настоящую жизнь, вы были бы совсем другим человеком. Самое главное, в чем вы нуждаетесь, – это время.
– Я только что обо всем этом думал, – пробормотал господин Фузи, содрогаясь от озноба: хотя дверь была закрыта, становилось все холоднее и холоднее.
– Вот видите! – сказал Серый господин, удовлетворенно затягиваясь маленькой сигарой. – Но откуда берется время? Его надо копить! А вы, господин Фузи, растрачиваете его самым безответственным образом. Я сейчас докажу вам это с помощью маленького расчета. В минуте шестьдесят секунд. Один час составляет шестьдесят минут. Вы следите за моей мыслью?
– Да, да, конечно, – сказал господин Фузи. Агент ИКС(384)б быстро написал серым графитом на зеркале несколько цифр.
– Шестьдесят на шестьдесят – это три тысячи шестьсот. Следовательно, в одном часе три тысячи шестьсот секунд.
День состоит из двадцати четырех часов, умножим три тысячи шестьсот на двадцать четыре – это составит восемьдесят шесть тысяч четыреста секунд в день.
В году, как известно, триста шестьдесят пять дней. Это дает нам тридцать один миллион пятьсот тридцать шесть тысяч секунд в году.
Или триста пятнадцать миллионов триста шестьдесят тысяч секунд за десять лет.
Во сколько лет вы оцениваете продолжительность вашей жизни, господин Фузи?
– Ну, – растерянно заикнулся господин Фузи, – я надеюсь прожить семьдесят, может быть, восемьдесят лет, если это будет угодно богу.
– Хорошо, – продолжал Серый господин, – возьмем для осторожности только семьдесят лет.
Значит, триста пятнадцать миллионов триста шестьдесят тысяч на семь. Итого – два миллиарда двести семь миллионов пятьсот двадцать тысяч секунд.
