— Мы бережем их честь и достоинство, — объяснилаДельбена, когда я спросила ее об этом. — Конечно, мы не упускаем случаяпозабавиться с этими девицами, но зачем ломать их души? Почему должны они сболью и ненавистью вспоминать мгновения, проведенные среди нас? Нет, мы не такжестоки, и хотя ты считаешь нас бесконечно развратными, мы никогда не обижаемсвоих наперсниц.
Я нашла эти рассуждения очень здравыми, однако я давночувствовала, что Природой мне назначено превзойти в злодействе всех, кого явстречу на своем пути, и у меня неожиданно возникло непреодолимое желаниевтоптать в грязь и, может быть, подвергнуть самым изощренным мучениямкого-нибудь из тех, кто доставил мне столько блаженства; желание это было не менеевластным, чем мое твердое намерение утопить себя в пучине разврата.
Дельбена скоро заметила, что я предпочитаю ей Сент-Эльм.
Действительно, я обожала эту очаровательную девушку, ябуквально ни на шаг не отходила от нее, но она была бесконечно глупее настоятельницы,и та, незаметно и умело, постоянно возвращала меня в свои сети.
— Я понимаю, как страстно ты желаешь лишить невинностидевственницу или даже самое себя, — сказала мне однажды несравненнаяДельбена. — Я не сомневаюсь в том, что Сент-Эльм уже готова к тому, чтобыдоставить тебе это удовольствие. В самом деле, чего ей бояться? Она ничем нерискует, потому что проведет остаток своих дней в святой обители. Но если ты,Жюльетта, освободишься от этого бремени, которое так тяготит тебя, ты навсегдазакроешь себе все пути к замужеству. Подумай над этим и поверь мне: невероятныенесчастья могут стать следствием утраты той части тела, с которой ты таклегкомысленно собираешься расстаться. Поверь мне, мой ангел, я безумно люблютебя, поэтому советую тебе оставить Сент-Эльм в покое; возьми лучше меня, и яудовлетворю все желания, которые не дают тебе покоя. Но если тебе этого мало,выбери в монастыре невинную девушку, насладись ее первыми плодами, и тогда ясама, своими руками, сорву сладкий плод твоей невинности. Нет нужды говоритьтебе, что это будет больно. Но не бойся, я все сделаю аккуратно. Как я этосделаю. — тебя не касается, но ты должна дать торжественную клятву, чтоотныне ни словом не обмолвишься с Сент-Эльм. А если ты ее нарушишь, месть моябудет страшной и беспредельной.
Я слишком дорожила расположением этой стервозной женщины,чтобы обмануть ее доверие; кроме того, я сгорала от нетерпения вкуситьобещанные ею удовольствия, поэтому оставила в покоя Сент-Эльм.
— Ну и как, — спросила меня Дельбена месяц спустя,в течение которого она незаметно испытывала меня, — ты сделала выбор?
И вы, добрые друзья мои, ни за что не догадаетесь, кто сталобъектом моего извращенного воображения. То самое бедное создание, которое досих пор стоит у вас перед глазами: моя собственная сестра. Но мадам Дельбенаслишком хорошо знала ее и жалела, поэтому начала меня отговаривать.
— Согласна с вами, — наконец, сдалась я. — Нов таком случае я выбираю Лоретту.
Ее молодость — ей было только десять лет, — ее красивое,будто озаренное теплым светом личико, ее благородное происхождение — все в нейвозбуждало, воспламеняло меня, и не видя никаких препятствий для такогопредприятия — дело в том, что у маленькой сиротки не было других покровителей,кроме престарелого дяди, жившего в сотне лье[13] отПарижа, — настоятельница уверила меня, что дело можно считать решенным ичто девочка станет жертвой моих преступных желаний.
Мы назначили день, и накануне драмы Дельбена затащила меня всвою келью провести ночь в ее объятиях. Как-то сам по себе наш разговор перешелна темы религии.
— Я боюсь, — сказала она, — как бы ты несовершила слишком опрометчивый поступок, дитя мое. Твое сердце, соблазняемоеразумом, еще не достигло того состояния, в котором я хотела бы его видеть. Тыдо сих пор напичкана суеверной чепухой, по крайней мере, так мне кажется.Послушайся меня, Жюльетта, доверься мне полностью и постарайся сделать так,чтобы в будущем ты, так же как и я сама, опиралась на надежные принципы в самыхисключительных ситуациях.
Когда начинают болтать о религии, первым делом вспоминаютдогмат о несомненном существовании Бога, и, поскольку это и есть фундаментданного ветхого сооружения, называемого религией, я начну именно с него.
Поверь, Жюльетта, нет никаких сомнений в том, чтофантастическая мысль о существовании Бога имеет своим истоком не что иное, какограниченность ума. Не зная, с кого или с чего началась вселенная вокруг нас,беспомощные перед абсолютной невозможностью объяснить непознаваемые тайныПрироды, мы, в своем глубочайшем невежестве, поставили над ней некое ВысшееСущество, наделенное способностью производить все эффекты, причины коих намнеизвестны.
И вот этот отвратительный призрак стал считаться творцомПрироды в той же степени, в какой считается творцом добра и зла; привычкаполагать эту точку зрения истинной и очевидная польза от этой гипотезы, котораяугождает человеческой лености и любопытству, быстро привели к тому, что людиповерили в сказку так же, как в геометрическое доказательство, и убеждение этостало столь глубоким, а привычка столь прилипчивой, что с самого началатребуется недюжинный ум, чтобы не попасть в эти пагубные сети. Всего лишь одинмаленький шажок отделяет факт признания Бога от его обожествления, ибо нетничего проще, чем молить кого-то постороннего о помощи и защите, нет ничегоестественнее привычки сжигать фимиам на алтарях этого фокусника и волшебника,которого превозносят одновременно как первопричину и как распорядителя всегосуществующего. Иногда его считали злобным, потому что из непреложных законовПрироды вытекают порой весьма неприятные результаты. Тогда, чтобы ублажить его,приносили жертвы, с ними связаны посты, изнурение, наложение эпитимьи[14] и прочий идиотизм — плод страха многих и отъявленногомошенничества немногих. Или, если хочешь, извечные, неизменные плодычеловеческой слабости, ибо пока человек считает слабость своим уделом, он будетнадеяться на богов и в то же время будет страшиться их и оказывать им высшиепочести как неизбежное следствие глупости, которая возвела этих богов напьедестал.
Само собой разумеется, моя дорогая, мнение, согласнокоторому существует некий Бог и что он есть всемогущая сила, творящая иизобилие и нищету, лежит в основе всех мировых религий. Но какую из них следуетпредпочесть? Каждая выдвигает массу аргументов в свою пользу, каждая ссылаетсяна какие-то тексты, священные книги, вдохновленные своим собственным божеством,каждая начисто отрицает все остальные. Признаюсь, разобраться во всем этомдовольно трудно. Единственный проводник в ночной тьме — мой разум, и я высокоподнимаю этот светильник, помогающий мне критически посмотреть на все этипротиворечащие друг другу кандидатуры на мою веру, все эти басни, которые ясчитаю нагромождением притянутых за уши несуразностей и банальностей, откоторых содрогаюсь от отвращения.
