Маркиз
– Брэйк, Маркиз!
Я остановил уже занесенную руку.
– Кажется, сердце… – прошептала она.
Развязал ее, уложил поудобнее.
– Сейчас, я мигом!
Бросился на кухню за лекарствами.
Кабош устроит головомойку, если узнает, что лекарства у меня на кухне, а не под рукой.
Вернулся, сунул ей валидол.
– Положи под язык!
И ринулся звонить Кабошу.
Длинные гудки. Вот черт!
Придется вызывать «Скорую». Так хотелось обойтись без лишних вопросов!
Дозвонился с третьей попытки.
– Сердечный приступ. Да. Гипертоник.
Назвал адрес.
– Маркиз, – простонала она, – холодное что-нибудь… на грудь… горячо…
Я принес пакет со льдом, хотя не знаю, правильно ли сделал.
Она говорила еще, кажется, что-то важное, но я был не в состоянии воспринимать.
– Ты молчи лучше, лежи. Сейчас приедет «Скорая».
«Скорая» не едет. Пятнадцать минут, двадцать, полчаса.
Обрываю телефон Кабоша. Куда запропастилась эта сволочь?
Жюстина лежит, полуприкрыв глаза. Губы посинели и слегка дрожат.
Час… Они что, на ишаках ездят?
Наконец прорвался: щелчек и низкий голос:
– Да?
– Мэтр, Жюстине плохо с сердцем… Уложил… Вызвал… Жду.
Ему ехать минут сорок.
Через полчаса она застонала, вздрогнула и обмякла. Я схватил ее руку. Жюстина не прореагировала никак. Я не знал, что делать.
Что в этом случае делают? Массаж сердца? Искусственное дыхание?
Минута, три, пять…
Раздался звонок в дверь. Мэтр Кабош ввалился в коридор и скинул пальто.
– Где руки помыть?
– Хрен с ними, с руками! Она уже пять минут не дышит.
– Пошли.
Он взглянул на нее, взял запястье, скривился.
– Я попробую, конечно, что-нибудь сделать, но у меня нет оборудования для реанимации. «Скорую» вызывал?
– Почти два часа назад! Я же сказал!
– Понятно.
Он колдовал над ней еще минут десять. Я толком не понял, что он делал, потому что сидел на стуле, закрыв лицо руками.
– Маркиз, я сожалею.
И тогда приехала «Скорая».
Двое врачей в синих куртках с серебряными полосами: мужчина и женщина.
– Опоздали, ребята, – бросил Кабош.
– В Москве пробки.
– В голове у вас пробки! Я десять лет проработал на «Скорой»! Что-то не помню, чтобы мы по два часа добирались!
Констатировали смерть.
Потом куда-то позвонили.
– Молодая женщина… Труп до прибытия… Предположительно, острая коронарная недостаточность.
Обещали прислать машину за телом. И отвалили.
Кабош остался.
– Экшен проводили?
– Да.
– Ну огребай! Я вас предупреждал.
– Она очень просила.
– Отказать не мог? Есть такое замечательное слово «нет». Говорить разучился?
– Она сказала, что…
– Никого не волнует, что она сказала! И волновать не будет. У тебя абсолютная власть, абсолютное право, и ты, и больше никто, за все отвечаешь. Ну, звони ее папочке!
– Никогда не имел склонности к психологическому мазохизму.
– Ничего, тебе полезно!
Я набрал номер.
– Валентина Викторовича попросите, пожалуйста!.. Валентин Викторович? Это Мар… Андрей. Оля умерла. Сердечный приступ…
Минут через пять я положил трубку.
– Ну что? – спросил Кабош.
– Что? Экшен.
– Понятно.
– А куда они звонили?
– В милицию.
Я поднял голову и в упор посмотрел на него.
– Они обязаны были это сделать, – жестко сказал Кабош.
Олег Петрович
Звонил Антонов.
– Доброе утро, Олег. Тут дело такое…
Я сердцем почувствовал, что мне хотят всучить очередной висяк.
– В общем, звонил депутат Пеотровский. У него дочь умерла. Он считает, что ее убили.
– А заключение какое?
– Сердечный приступ.
– Ну и что нам тут делать?
– Он влиятельный человек. С нашим начальством в баню ходит. Ты в морг съезди хотя бы. Надо отчитаться. Записывай: «Ольга Пеотровская. Тридцать два года. Умерла вчера около одиннадцати вечера».
Я кивнул Сашке Черкашину.
– Поедем, проветримся.
– Убийство?
– Да хрень какая-то! Сердечный приступ! Зато папочка депутат.
По Гоголевскому метет поземка. Свернули направо, на Сивцев Вражек, к Бюро судебно-медицинской экспертизы. Вошли, предъявили корочки.
– Нам нужен патологоанатом, который проводил вскрытие Ольги Пеотровской.
– А-а, Швец. Он еще работает.
Доктор Швец высок и худ и напоминает недокормленного интеллигента, кем очевидно и является. Улыбнулся нам как родным.
– По поводу Пеотровской?
– Да.
Он кивнул.
– Острая коронарная недостаточность. Но и для вас есть кое-что интересное. Пойдемте!
В кабинете он протянул нам протокол вскрытия.
– У девушки следы пыток по всему телу, в том числе свежие.
– Вот так! – сказал я. – Но смерть от сердечного приступа.
– Дело в том, что молодые женщины очень редко умирают от ОКН. Это удел мужчин. Должна была быть очень сильная, запредельная стрессовая нагрузка. Смотреть будете?
– Сейчас позвоним эксперту.
Черт! Даже Лену не взяли, слишком были уверены, что дело гроша ломаного не стоит.
Дождались Лену, вместе спустились к холодильникам.
Швец выкатил труп и расстегнул полиэтиленовый чехол.
– Впечатляет?
Лена начала записывать.
