Прогулка по местным достопримечательностям убедила меня и в том, что я на кладбище абсолютно один, если, конечно, не считать за живые души постоянное местное население, которое — кто их знает, этих покойников, — возможно, внимательно следит за мною из своих могил и ниш в колумбарии.
Занятый такими мыслями, я отвлекся от поисков логова, подходящего для ночлега, и вдруг остановился, когда неожиданно для самого себя понял, что лучшего места, чем та могильная плита, с которой мне довелось подобрать черную перчатку, здесь не сыскать.
Я заявил себе, что у этого милого уголка есть по крайней мере два преимущества. Одно — мистического свойства. По моим догадкам, в этой могиле, скорее всего, покоилась какая-нибудь красавица вампирша. Второе было связано с тем, что памятник над захоронением представлял собой одну из немногих больших и абсолютно плоских могильных плит. К тому же это место находилось в той части кладбища, которая была расположена ближе всего к дорожке, ведущей в город. В общем, по всему выходило, что здесь мне будет более-менее удобно. Кроме того, отсюда проще услышать и, быть может, даже увидеть любого, кто подойдет к кладбищу со стороны Тейи.
Принятие решения о месте ночлега не заняло у меня много времени. Вполне довольный своей рассудительностью и решительностью, я направился в сторону выбранного памятника, даже не догадываясь о том, что кое-кто уже предугадал мое появление в этом углу кладбища.
Блуждающие огни
Вокруг меня со всех сторон танцевали в ночи блуждающие огни смерти.
— Сэмюэл Тейлор Кольридж —
На нужной мне могиле я обнаружил не то покрывало, не то расстеленный плед и небольшую корзинку, прикрытую куском материи. Сокрушенно признавшись в своей полной предсказуемости для новых знакомых, я осторожно приподнял ткань, готовый к любого рода сюрпризам.
Ничего сверхъестественного и уж тем более неприятного в корзине не оказалось. Наоборот, мне даже стало как-то теплее от заботы, проявленной по отношению ко мне. В корзине лежали несколько яблок и бутылка с водой. Тогда я переключил свое внимание на плед. Пощупав его, я убедился в том, что он достаточно плотный и приятно-теплый на ощупь.
Тронутый таким вниманием, я принялся за яблоко и задумался над тем, кто именно из этой троицы решил облегчить мне прохождение назначенного испытания. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы это была Алексия, хотя с тем же успехом идея как-то ободрить меня могла прийти в голову и ее приятельнице. Впрочем, я не исключал возможности того, что заботу обо мне проявил и Роберт, который, кстати, показался мне самым приличным и любезным человеком в этой банде.
Съев яблоко чуть больше чем наполовину, я перебросил оставшийся увесистый огрызок через кладбищенскую ограду. Если эти ребята караулят меня снаружи, то пусть знают, что я не только уже забрался внутрь, но и успел приложиться к фруктам, оставленным по мою душу. Впрочем, что-то мне подсказывало, что ни здесь, на кладбище, ни за его стенами не было в тот момент никого, кто принадлежал бы к этому миру.
Я снова прикрыл корзинку тканью и поставил ее на землю рядом с могилой. Затем я расстелил плед и плотно завернулся в него. Главным для меня было сделать как можно более толстую прокладку между собственным телом и влажным, стылым гранитом могильной плиты. Мысленно я убеждал себя в том, что при наличии этого плотного пледа, теплого пальто и двойной зимней подкладки я смогу досидеть здесь до утра и не подхватить пневмонию.
Луна, висевшая в небе, показалась мне в ту ночь особенно крупной и нестерпимо яркой. Чтобы ее свет не мешал мне, я закрыл глаза и постарался заснуть.
* * *
Сколько времени я так продремал, по правде говоря, не знаю. Скорее всего, в этом странном забытьи между сном и бодрствованием я провел около двух часов. К реальности меня вернули звуки, донесшиеся до моего слуха, — не то какой-то гул, не то жужжание. Со сна я первым делом подумал, что разбудили меня какие-то надоедливые насекомые. Еще не до конца проснувшись, я механически попытался спрятать от них голову под покрывалом. Впрочем — это я понял довольно быстро, — никаким комарам и мухам взяться посреди зимы было неоткуда. Кроме того, раздававшиеся явно где-то неподалеку звуки, которые теперь казались мне больше всего похожими на хрипы или фырканье, явно представляли собой нечто вроде диалога, происходившего между какими-то странными, загадочными и пока что невидимыми существами.
Я высунул голову из-под пледа — и от увиденного у меня кровь застыла в жилах. Большая часть территории кладбища была освещена россыпью небольших язычков пламени, которые поднимались от земли, исполняя при этом какой-то замысловатый танец.
Блуждающие огни.
Я слышал про эти огни, но никогда не предполагал, что увижу их воочию, к тому же столь близко и в таком количестве. Насколько мне было известно, это свечение являлось следствием протекания сложных химических реакций, связанных с разложением костей. Кальций, содержащийся в них, при определенных условиях образует соли, которые способны самопроизвольно воспламеняться при взаимодействии с кислородом воздуха наподобие соединений фосфора. Толкин назвал эти огни трупными свечами.
Впрочем, яркие пятнышки, мелькавшие вокруг меня, вели себя слишком уж упорядоченно для сугубо природного явления. Я заметил, как некоторые язычки пламени передвигались над самой землей по два таким образом, чтобы создалось впечатление, будто по дорожкам между могилами ходит какое-то невидимое, явно потустороннее существо.
Завороженный этим мрачноватым, но не лишенным привлекательности зрелищем, я машинально попытался схватить огонек, который кружился совсем рядом со мной. Словно угадав мои намерения, язычок пламени вздрогнул и в последний момент успел отпрянуть прямо из-под моей руки.
Этот танец маленьких огненных дьяволов продолжался, наверное, минуты две, после чего кладбище вновь погрузилось во тьму. В воздухе ощущался отчетливый запах серы.
Вернувшись на свое жесткое ложе, я стал вспоминать, что еще мне доводилось читать об этом таинственном явлении. У меня в памяти вдруг всплыли обрывки кельтских легенд, в которых говорилось, что блуждающие огни — это души младенцев, умерших не крещенными или родившихся мертвыми. Эти создания, не успевшие пожить, продолжали страдать и после смерти, так и не найдя себе место между адом и раем. Такое объяснение показалось мне не слишком убедительным.
Будь мой брат похоронен на этом кладбище, я подумал бы, что он пытается таким образом привлечь мое внимание — достучаться, докричаться до меня с того света. К сожалению, прах Хулиана покоился не здесь, а довольно далеко, на одном из кладбищ Барселоны.
В общем, кто бы из покойников ни организовал для меня это огненное шоу, я должен был признаться себе в том, что не имел чести знать этих людей при их жизни.
Я снова плотнее закутался в плед, но уснуть мне уже не удалось. Увиденное взволновало меня до глубины души. С одной стороны, этот огненный хоровод пробудил во мне горькие воспоминания о Хулиане и о невосполнимой потере. С другой — я, сам того не ожидая, почувствовал себя как никогда сильным и смелым. В конце концов, я пришел на кладбище ночью, сам перебрался через ограду, подремал немного на могиле и даже оказался свидетелем весьма необычного и достаточно пугающего зрелища. При этом мне не пришлось собирать в кулак всю силу воли, чтобы не перепугаться до смерти и не убежать отсюда.
