— Кто вы такой, черт возьми? — спросил он.
— Скажу, когда войду.
Он пропустил меня в комнату.
— Садитесь, — пригласил он, устроившись в кресле, где сиделво время свидания с Альтой. Он положил ноги на стул, собрался закурить иполюбопытствовал:
— Как, вы сказали, ваше имя?
— Дональд Лэм.
— Мне это ни о чем не говорит.
— Конечно, мы ведь никогда не встречались, — согласился я.
— Об этом можете не говорить. У меня прекрасная память налица. Вы сказали, у вас поручение ко мне?
— Да.
— От шефа?
— Да.
— Кого вы имеете в виду?
— Шефа полиции.
В этот момент он зажигал сигарету, и спичка дрогнула. Он несмотрел на меня, пока не сделал глубокой затяжки, затем его охряные глазаповернулись в мою сторону.
— Выкладывай.
— Послание касается состояния вашего здоровья.
— У меня прекрасное здоровье. И таким останется.
Ну, черт возьми, что за поручение?
— Не получайте денег по чеку.
— По какому еще чеку?
— Тому, который вам только что вручили.
— Вы чертовски нахальны.
— Дружище, — сказал я, — вы уже получили по чекам наличнымидвадцать тысяч долларов через посредство «Этли эмьюзмент корпорейшн». Двадцатькусков — это многовато. Сейчас в правом кармане у вас еще один чек. Как тольковы отдадите его мне, я уберусь отсюда.
Он впился в меня глазами так пристально, словно я былредкостной тропической рыбкой, плавающей в аквариуме.
— Любопытно, — сказал он. — Да кто вы такой, черт побери?
— Я уже говорил вам, кто я такой и чего хочу. Итак, что вынамерены предпринять?
— Я намерен через десять секунд вышвырнуть вас отсюда.
Он вскочил с кресла и распахнул дверь.
— Вон!
Я тоже поднялся и выбрал место, где мог бы использоватькрасивый прием — выбросить правую руку вверх, изогнуться и перебросить егочерез свою голову.
Он подкрадывался ко мне очень осторожно.
Я выжидал, двигая правой рукой.
Однако то, что произошло затем, нисколько не походило на моиупражнения с Хашитой. Он рванулся и приблизился ко мне сбоку. Одна рукасхватила меня за воротник пиджака, вторая — за бедро. Я пытался сопротивляться,но с таким же успехом мог бы стараться сдвинуть с рельсов тяжело груженныйсостав. Я вылетел из комнаты так стремительно, что у меня засвистело в ушах. Явыбросил вперед руку, чтобы смягчить удар тела о противоположную стену коридора,но вместо этого ухватился за край почтового ящика, находившегося возле лифта.Мой противник настиг меня здесь, оторвал от ящика, развернул и дал мне пинкалевой ногой.
Я узнал теперь, как чувствует себя футбольный мяч послехорошего удара по нему.
Удар был так силен, что я по инерции пролетел футовдвадцать, прежде чем растянулся на животе и услышал, как Рингоулд вернулся ксебе и запер дверь. Я захромал по коридору, завернул за угол в поисках лестницыи, не найдя ее, побрел назад.
До поворота оставалось еще футов двадцать, когда прогремелитри выстрела. Секунду или две спустя кто-то пробежал в другой конец коридора.
Я заковылял быстрее. Прямоугольный луч света падал нараспахнутые настежь двери девятнадцатого номера. Я, взглянул на часы —одиннадцать шестнадцать.
Мальчик-лифтер уже закончил дежурство и ушел, включивавтоматику.
Я нажал кнопку и, как только лифт начал подниматься, нацыпочках вошел в номер.
Тело Рингоулда было распростерто у порога ванной комнаты.Голова откинута назад, руки изогнуты под каким-то невообразимым углом. Одноколено — в ванной, левая рука протянута к двери моего номера.
В правом кармане пиджака я нащупал плотный, продолговатыйлист бумаги. Рассматривать его было некогда. Я вынул лист, засунул в карман инаправился к выходу. В прихожей горел свет. Я выключил его и постоял, осторожновыглядывая в коридор. Женщина средних лет с мелкими кудряшками на головевыглянула из своего номера.
— Вы слышали, кажется, кто-то стрелял? — окликнул я ее.
— Да, — отозвалась она.
Я ткнул пальцем в двадцать первый номер:
— Думаю, это там. Пойду посмотрю.
Женщина продолжала стоять в дверях. Я обошел лифт ипрокричал оттуда:
— Здесь висит табличка с просьбой не тревожить.
Полагаю, лучше спуститься вниз, к портье.
Лифт ждал меня. Я спустился на второй этаж, вылез изатаился. Прошло не меньше минуты, прежде чем я услышал, как кабина лифтаспускается на первый этаж, а затем, раскачиваясь и кряхтя, возвращается наверх.Табло показало, что лифт остановился на четвертом. Я спустился в вестибюль.Портье отсутствовал. Девушка-блондинка в табачном киоске рассматривала журналмод. Ее челюсти двигались в медленном ритме жующего резинку человека. Онаоторвалась было от своего занятия, рассеянно взглянула на меня и вернулась кжурналу.
Когда я очутился на улице, я наконец вытащил бумагу изкармана и рассмотрел ее. Это был подписанный Альтой Эшбьюри чек на предъявителяна десять тысяч долларов.
Положив чек в карман, я отправился туда, где Берта поставиласвою машину. Там никого не было. Я подождал немного, но так и не обнаружилникаких признаков присутствия Берты. Я прошел три квартала, подхватил такси,назвал адрес железнодорожного вокзала.
Добравшись туда, бросил ключ от номера в отеле в почтовыйящик, взял другое такси, назвав на этот раз адрес шикарного номера отеля в трехкварталах от дома Эшбьюри. Расплатившись с водителем, я побрел к дому.
Дворецкий был еще на ногах. Он впустил меня, хотя Эшбьюридал мне ключ от входной двери.
— Мисс Эшбьюри вернулась?
— Да, сэр. Она пришла минут десять назад.
— Передайте ей, что я жду ее на веранде. У меня важное дело.
Альта появилась минут через пять.
— Нам не о чем говорить, — объявила она, вздернувподбородок. — И никакие объяснения неуместны.
— Все же присядьте, — пригласил я.
Она поколебалась, но села.
— Я намерен предупредить вас кое о чем, — сказал я, — ихочу, чтобы вы хорошенько запомнили мои слова. Мой совет понадобится вамзавтра. К вечеру вы устали и занервничали, поэтому отменили назначенноесвидание. Отправились в кино, но не дождавшись конца фильма, вернулись домой.Понятно?
