Вместо Трои Максим вскоре снарядил вторую научную экспедицию – в республику немцев Поволжья, в немецкие колонии вокруг Одессы, существующие со времен Екатерины II, и, наконец, в какие-то дикие аулы, затерявшиеся в горах Кавказа. Что искал он там по следам Прометея, неизвестно.
На этом следователь по делам нечистой силы поставил точку. После загадочной научно-исследовательской работы он защитил свою диссертацию. Когда Борис частью из вежливости, частью из любопытства выразил желание пойти послушать эту процедуру, Максим отрицательно покачал головой:
– Нельзя. Это спецпроект, и защита закрытая.
Для кандидатской диссертации обычно полагается триста страниц. Вместо этого Максим представил три толстых тома, где одна библиография источников занимала более пятидесяти страниц. И вместо кандидата наук, в порядке редкого исключения, что делается только в случае каких-либо необычайных заслуг, – сразу получил высшую ученую степень доктора социальных наук и философии.
Для больших открытий, как правило, необходимы два условия. Первое – чрезвычайная, сверхчеловеческая концентрация на данном предмете. И второе – способность найти за частностями закономерность и сделать из этого практический вывод.
Смерть любимого человека так подействовала на Максима, дала ему такой толчок, так сконцентрировала его на какой-то только ему одному известной цели, что ради этого он забыл обо всем остальном на свете. В поисках ответа он перебрал все частности, перерыл всю сокровищницу человеческой мысли от Библии и до Фрейда, всю историю человеческой цивилизации от первобытных тунгусов с их шаманами до бренных останков утонченной аристократии – и он нашел какую-то закономерность. Причем что-то важное. Иначе ему не дали бы так сразу диплом доктора.
Мельком Максим заметил, что его работой заинтересовался сам Сталин. Какой практический вывод сделал для советской власти доктор социологии Руднев из своего увлечения средневековой алхимией: научился он делать золото из свинца? Нашел философский камень мудрецов? Или открыл секрет материализации духов? Ведь в газетах как-то писали, что и Адольф Гитлер тоже субсидировал подобные странные начинания, где ученые занимались телепатией, спиритизмом и парапсихологией.
– Макс, что ты изобрел? – спросил Борис.
– Формулу дьявола, – ответил тот и даже не улыбнулся. Так или иначе, с этого момента доктор Руднев стал делать головокружительную карьеру, о которой он раньше и мечтать не мог. Вместе с докторским дипломом он получил чин полковника НКВД. Вскоре у него на груди появился первый орден, и не какой-нибудь так себе, а сразу орден Ленина – высшая награда Советского Союза. В «Правде» стояло коротко: «…за выполнение специальных заданий партии и правительства». Теперь Максим шагал вверх семимильными шагами. Но поразительнее всего было то, что ко всем этим почестям он относился с абсолютным безразличием.
В качестве профессора социологии Максим руководил каким-то чрезвычайно засекреченным Научно-исследовательским институтом НКВД, где у всех научных сотрудников из-под белых халатов, как хвост у черта, выглядывали малиновые петлицы НКВД. Одновременно Максим был начальником какого-то оперативного отдела НКВД, где теоретическая работа его института находила свое практическое применение.
– Что это у тебя за отдел? – полюбопытствовал Борис.
– Тринадцатый, – ответил Максим.
– Это по каким делам?
– По делам нечистой силы. Потому он и тринадцатый.
– Э-э, врешь ты все.
Максим вынул из стола служебный бланк. Там действительно стояло: «13-й отдел Главного управления НКВД СССР». Борис пренебрежительно махнул рукой и пошел заниматься своими делами. Все равно от Максима ничего путного не добьешься.
Потом… Потом доктор, профессор и полковник НКВД вдруг запил горькую. Хотя раньше он никогда не злоупотреблял алкоголем, теперь он пил, как самый последний алкоголик, – в одиночку. Он запирался у себя в комнате, напивался до одурения, затем начинал разговаривать сам с собой. Или, может быть, он беседовал с привидениями, про которых он начитался в своих средневековых трактатах о нечистой силе?
Занявшись алхимией, Максим попутно коллекционировал соответствующие этому ремеслу предметы. Так он приобрел где-то оригинальный кубок немецкой работы тех времен, когда в Германии охотились за ведьмами, из тонкого, раскрашенного от руки матового фарфора. Это была мастерская имитация человеческого черепа. Немецкий мастер так постарался и достиг такого сходства с оригиналом, что это произведение искусства было даже неприятно брать в руки. Максим же сидел и пил из этого кубка водку.
Как-то, проходя в свою комнату, Борис укоризненно сказал:
– Макс, зачем ты пьешь?
– Зачем? – Полковник медленно поднял голову и посмотрел на брата мутными глазами. – Так, поговорить надо…
– С кем?
– С тем, чего не могут вернуть даже боги… С собственным прошлым… которому я обязан своим настоящим…
– Зачем тебе это?
– Зачем?.. Душу облегчить… Впрочем, ты, безбожник, в этом ничего не понимаешь…
– Пойдем лучше в воскресенье рыбу ловить, – предложил безбожник.
– Воскресение… Это реинкарнация души… Перевоплощение души страданием, как говорил Достоевский. – В углах рта Максима скользнула нехорошая усмешка. – Нет, теперь я другую рыбку вылавливаю…
– Что, людей мордуешь? Эх, ты…
В голосе младшего звучала неприязнь. Старший нахмурился:
– Ничего ты не понимаешь… И не поймешь…
– И так все ясно. Потому ты и запил.
– Это только кажется, что это люди… А на самом деле это не люди…
– А кто же это?
– Ты, Бобка, меня лучше не спрашивай. – Полковник поморщился, как от тошноты. – А если я тебе даже и скажу… так ты этому не верь… и, смотри, никому это не рассказывай…
– Да ты все равно ничего умного и не скажешь, – согласился младший.
Старший качался на стуле и бормотал себе под нос:
– Да-с, правильно… Ты, Бобка, счастливое животное, млекопитающего, гомо сапиенс… мезоморфического типа… А ведь, собственно говоря, хотя ты ничего не понимаешь… ведь это тебя нужно благодарить.
– За что?
– За это! – Максим ткнул себя пальцем в грудь, где у него поблескивал орден Ленина. – Да, за это самое… Вот видишь, я тебе говорю, а ты ничего не понимаешь…
Он тяжело оперся локтями о стол и отхлебнул водки из своего мерзопакостного кубка.
– Ладно, так и быть, открою тебе тайну… Хочешь?
– Ты лучше меньше пей, а то нос красный будет.
– Я тебе серьезно говорю… А ты, дурак, смеешься… Это больша-ая тайна… Государственная тайна… – Полковник понизил голос, словно опасаясь, что кто-нибудь подслушает его тайну: – Так слушай… Вот ты, безбожник, думаешь, что чертей нет… А я вот тебе скажу, что черти есть!
