В наказанье весь мир содрогнется,
Ужаснется и сам сатана!..
Да еще странно, что вместо цветов засажена эта могила сорной травой – белладонной, которую еще зовут красавка, сонная одурь или бешеная ягода. А у изголовья могилы склонила свои ветви плакучая ива. Хотя видно, что за этой могилой тщательно ухаживают кладбищенские сторожа, по никто к ней не ходит. А некоторые прохожие, прочитав загадочную эпитафию и посмотрев на змею и меч, вдруг испуганно оглядываются и ускоряют шаг, чтобы поскорее уйти подальше от этого места.
Только иногда, может быть раз в год, когда над Новодевичьим кладбищем опускаются летние сумерки, к этой заброшенной могиле тихо приходит худощавый человек неопределенного вида и возраста, но с лицом таким усталым, словно он прожил тысячу лет. Так же устало он опускается на траву рядом с могилой и долго сидит так, прислонившись спиной к плакучей иве, вдыхая запах цветов белладонны, сладковатый и одуряющий, как воспоминания юности, глядя на заходящее солнце и небо, гаснущее, как жизнь, словно отдыхая после долгой и тяжелой работы или, может быть, вспоминая что-то, как раскаявшийся преступник, которого тянет к месту преступления.
Кладбищенские сторожа, да еще советские, не боятся привидений. Но, завидя этого человека, они стараются не показываться на кладбище, а отсиживаются в сторожке и потихоньку крестятся.
– Видал, – говорит один. Глаза-то у него, как у ящерицы, того… зеленые.
– И в сумерках аж светятся, – говорит другой. – А волосы у него тоже того… рыжие. А рядом лежит жена самого Сталина. Это все неспроста.
– Да-а, и возраста у него не видно… Как бессмертный.
– И заметь, когда он идет, так у него тени нету… Знаешь, что это значит?
– Знаю… Значит, это он самый и есть… Ух, упаси меня Бог и помилуй!
И ходят потом по Москве всякие тайные слухи. Говорят, упорно говорят, что меняются в Москве министры и маршалы, писатели и поэты, все меняется. Иногда меняются даже советские вожди. Но не меняется в Москве только один человек – тайный советник советских вождей. И потом тихо шепчут: «Красный папа…» Да еще говорят, что теперь красный папа все чаще и чаще ходит по Москве как самый обычный советский гражданин. И даже говорят, что вы узнаете его по одной маленькой примете: он носит на груди только простенькую медаль «За спасение утопающих».
А вокруг него ходят всякие темные легенды. Такие легенды, что их даже и повторять как-то неудобно.
Но, собственно говоря, ничего в этом такого уж особенного и нет. Ведь говорят же, что и у вождей западного мира тоже иногда бывают какие-то этакие специальные тайные советники. И тоже ходят вокруг них всякие такие и этакие логопеды. Такие, что и повторять как-то неудобно. А то этак, подобно философу Бердяеву, можно договориться не только до сатаны, но и до антихриста.
Так закончилась печальная история Максима Руднева, маршала государственной безопасности СССР, доктора философии и профессора социологии, мракобеса и обскуранта, Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда, советского доктора Фауста, который нашел ключи познания добра и зла, ума и безумия, жизни и смерти. Но ключи эти – ключи отравленные.
Так закончилась необычайная история Максима Руднева, который когда-то просил Бога сделать его большим и сильным. Правда, некоторые говорят, что его просьбу подслушал дьявол.
Ну вот, кажется, и все. Ах да… А как же, скажут, насчет Бориса Руднева? Да живет себе потихонечку. Знаете, ни Богу свечка ни черту кочерга.
Вскоре после смерти Сталина в связи с реорганизацией агитпропа этот Фома Неверный получил назначение на работу за границей и надолго уехал из Москвы и из дома под золотым петушком. Поскольку он не верил ни в Бога, ни в черта, то хотя он имел глаза и уши, но не видел и не слышал половины того, что происходило кругом. А потому жизнь у него была такая серая, такая скучная, что и писать-то нечего.
А потом из-за этого самого своего неверия попал Фома Неверный в такую невероятную историю, в такую передрягу, в такую катавасию, что прямо-таки ни в сказке рассказать, ни пером описать. В такую фантасмагорию, что об этом нужно писать отдельную книгу. Но, поскольку он, инструктор агитпропа, писать умеет, так пусть он эту книгу сам и пишет. А нам пора кончать.
И хотелось бы закончить эту печальную летопись о русском лихолетье старой формулой древнерусских летописцев:
Аще где в книге сей грубостию моей пропись или небрежением писано, молю вас: не зазрите моему окаянству, не кляните, но поправьте, писал бо не ангел Божий, но человек грешен и зело исполнен неведения.
А если любопытного читателя заинтересует незаметная личность писца, кровью сердца записавшего эту тайную летопись, то я, советский раб Божий, да забудется имя мое, записал это только потому, что когда-то и я сам грешным делом не верил ни в Бога, ни в черта. И думал я, слепец, что я знаю все и вся. А потом, когда и я столкнулся с тем, что когда-то называлось дьяволом, и когда я прозрел, то очень и очень жалел – ох как жалел! – что я не знал этого раньше.
Потому, чтобы искупить свои грехи, я и хочу помочь добрым людям добрым советом: помните, что Господь Бог был, есть и будет, что Он всемогущий, всеблагой и всемилостивый, но живет Он на небе, а дьявол, князь мира сего, живет на земле – между нами.
