Посвященная судьбе столь гигантской фигуры, как Горький, книга вызвала заинтересованное отношение не только в России, но и во многих зарубежных странах, особенно в США, и полностью переведена в Китае.
В новое издание дописано несколько фрагментов, углубляющих характеристику сталинского единовластия и подтверждающих версию о роли М. Будберг в смерти писателя.
Именно финальный эпизод вызвал вспышку ажиотажного интереса к Горькому (множество разнообразных и разноречивых выступлений в печати, по радио и ТВ).
Некоторые отклики отечественных авторов носили воинствующе некомпетентный и даже скандальный характер и преследовали цель продолжить кампанию 70-х — начала 80-х годов, направленную на компрометацию Горького как личности, а заодно и автора, пишущего о нем. Было бы соблазнительно воспользоваться возможностью устроить этакую публичную экзекуцию незадачливым оппонентам, но я решил не отяжелять книгу полемическими пассажами. Историограф же горьковедения найдет соответствующие, и порой весьма любопытные, материалы в прилагаемой библиографии.
Далее. Впервые в горьковедческой литературе используются лишь недавно обнародованные ценнейшие документы сверхсекретных архивов, содержащие сведения о противостоянии проводимой Горьким линии политике сталинского руководства. Они подкрепляют главную идею книги: от компромиссов с режимом, от иллюзий Горький постепенно переходил к все более последовательному проведению своей политики, которая не могла не вызывать резко отрицательного отношения вождя.
К сожалению, дилетанты не унимаются, и новейшим упражнениям, двигающимся «перпендикулярно» профессионализму и перепевающим старые «компроматы», приходится уделять некоторое внимание.
На этом, собственно говоря, можно было бы поставить точку. Но необходимо сказать и о том, чего в книге нет. А нет в ней многого, что содержит моя новая работа — повествование о той самой таинственной баронессе Будберг, агенте ОГПУ, ее жизни вместе с Горьким. «Беззаконная комета» выйдет в этом году. А за ней издательство АГРАФ планирует выпустить еще две мои горьковедческие работы, продукт многих лет труда. О всех трех книгах любознательный читатель может узнать из развернутых аннотаций в конце «Горького без грима», открывающего эту своеобразную тетралогию.
От автора
Среди множества горьковских фотографий особый интерес представляет одна, сделанная в 1928 году (см. фото). Если не знать заранее, что это Горький, вряд ли кто-нибудь распознал бы в изображенном на фото человеке великого писателя. В низко надвинутой кепке, с окладистой бородой, он мало похож на себя.
Но в данном случае этого-то он как раз и добивался. Смертельно устал от официальных встреч, связанных с приездом в Россию, и решил прогуляться по Москве инкогнито.
Однако дело в том, что даже и тогда, когда Горькому не приходилось менять наружность, очень часто на его внутренний облик накладывали грим либо он сам, либо еще чья-то властная рука…
Благостная социальная гримировка стала непременным условием деятельности нашего идеологизированного литературоведения в течение полувека (Буревестник — основоположник — гений).
Позднее, вплоть до совсем недавнего времени, критика с вожделением стирала с облика писателя этот грим, торопливо накладывая другой (продававшийся властям придворный приспособленец).
Снять различного рода наслоения, нарисовать исторически достоверный духовный портрет писателя, портрет без ретуши, — в этом я вижу свою задачу.
Не сомневаюсь, одному человеку по силам справиться с ней лишь частично, и я с радостью буду приветствовать своих коллег-горьковедов, которые пойдут дальше (как и тех, чьи работы оказали мне существенную помощь).
В основу этой книги положен обширный фактический материал, большая часть которого неизвестна читателю. Особый интерес представляют архивные материалы, прежде всего материалы Архива А. М. Горького при Институте мировой литературы РАН, а также почти не тронутый пока пласт материалов эмигрантской периодики 20–30-х годов (не только журналы, но в первую очередь газеты, выходившие в Германии, Франции, Америке). Значительно обогащают представления о Горьком свидетельства мемуаристов, как опубликованные, так и не увидевшие еще свет в нашей стране.
Как говорят, факты — воздух ученого. Но не кто иной, как Горький, призывал к проникновению в «психологию факта». Задача исследователя не ограничивается введением в оборот новых фактов, «расстановкой» их по местам, подобно фигуркам на клеточках доски. Необходимо анализировать не только факты, но и скрытые от поверхностного взгляда их взаимосвязи, таящие то, что не выразит ни одна самая пространная цитата, которые мы любим извлекать из разнообразных источников. Порой не в самих фактах, а именно на их стыке нас ожидает множество недоуменных вопросов и неожиданных ответов на них.
Какова эта книга по жанру? Мне кажется, лишь с небольшой долей условности ее можно назвать романом-исследованием. Чем оправдано столь необычное обозначение? Тем, что в центре внимания именно личность писателя, его судьба. А внутренние перипетии борьбы в его душе, вызванные обстоятельствами социальной жизни, отношением к Системе и ее лидеру, образуют своего рода сквозной сюжет.
В книге нет вымысла. Но в ряде случаев, сталкиваясь с фантасмагорическими сплетениями обстоятельств, обусловленными тоталитарным режимом, автор не может обойтись без гипотезы, как средства движения к истине.
ГЛАВА I
«С целью лишить жизни»
На пути к созданию исторически достоверного духовного портрета писателя — масса трудностей.
Казалось бы, кто не знает Горького — хотя бы в общих чертах? Ведь в школе его «проходили» все. Но вот в самое последнее время вдруг заговорили совсем по-другому. «М. Горький — человек, еще далеко не раскрытый в биографической литературе», — заявляет автор книги, выпущенной в 1996 году. Еще дальше идет другой современный исследователь: «…Горький — эта всемирная знаменитость — едва ли не самый неизвестный советский писатель, писатель „без биографии“…»
И действительно, мы не знаем многого из того, что составляет подлинную жизнь Горького. А если и знаем факты, то остаются для нас неведомыми побудительные стимулы, которыми руководствовался он, совершая те или иные поступки, те истинные цели, которые ставил перед собой этот «океанический человек» (используя выражение Б. Пастернака).
Не знаем мы и как прервалась его жизнь, а это составляет одну из главных тайн не только биографии писателя, но и загадок уходящего в даль времен двадцатого столетия.
