Наша тибетская экспедиция по поискам Города Богов давно уже закончилась. А я все никак не могу поставить точку. Я все пишу и пишу книги, посвященные этой удивительной экспедиции, в ходе которой удалось найти такое… такое, что, честно говоря, не укладывается в моей голове. Вот уже четвертую книгу (вернее, четвертый том) пишу об этой экспедиции. И чувствую, что пятый том тоже просится. Сериал какой-то получается, но не бразильский, а тибетский.
Мне, может быть, хотелось все уместить в один или два тома, но у меня этого не получилось, хотя я прекрасно знаю, что «краткость — сестра таланта». Я, может быть, хотел бы излагать только факты, чтобы все остальное домыслили Вы сами, дорогой читатель, но мысли в ходе анализа фактов будоражили меня так сильно, так сильно, что я все-таки решился написать еще и то, о чем я думаю.
Давайте подумаем о мыслях!
Эти мысли, возникающие невесть откуда ; втягивали меня в невообразимый хоровод, и я, вовлеченный в этот хоровод, мчался вместе с ними невесть куда, краешком души ощущая, что и во мне, как и в любом другом человеке, превалирует все же Человек-Мысль, а не «телесная машина». Я не хотел верить, что Мысль есть всего лишь беспутная фантазия, а украинское выражение «маешь вещь» распространяется на все аспекты жизни. Я хотел верить в Силу Мысли, потому что я всего-навсего знал, что вначале возникает Мысль, а уж потом что-то делается: куется, пашется или… ухаживается за женщиной. Я понимал, что Человек-Мысль всегда идет впереди, а Человек-Пространство послушно следует за ним, будучи его порождением. И именно Человек-Мысль осваивает и вовлекает в божественный вариант жизни Пространство, а вернее Пространства: трехмерное, четырехмерное, пятимерное и другие.
Мир Свободного Времени (или Тот Свет), во главе которого стоит сам Бог, и в котором живут Люди-Мысли, не успокаивается; он все втягивает и втягивает в жизнь другие части мироздания, в том числе и Пространство, в том числе и наш трехмерный мир, в том числе и нас с Вами… вместе с авоськами и блуждающей в сомнениях душой. Все так сложно в этом мире, так сложно… так сложно. Но… так, наверное, и должно быть, чтобы и в нашем трехмерном мире иметь возможность вот так, как я сейчас делаю, сидеть и, удерживая в пальцах нелепую дешевую авторучку, которая тоже является одним из вариантов трехмерного искривления Пространства, писать то, что диктуют мне мои мысли, те самые мысли, о существовании которых мы можем только догадываться, но не можем их, к сожалению, пощупать и тем более доказать, что мысли и в самом деле существуют, будучи похожими на живые существа, среди которых живешь и ты — вечный Человек-Мысль.
Я посмотрел на дешевую авторучку, с помощью которой записывал свои мысли. Она была желтой и какой-то по-дурацки ребристой, явно не удовлетворяя требованию удобного удерживания ее в пальцах. Я даже поморщился, представив изобретательскую мысль по созданию этих ребер на авторучке. Но эти ребра были мне приятны; они как-то уютно щекотали пальцы.
Свои книги я обычно пишу в приемной. Она у меня большая — квадратов эдак пятьдесят. Пишу я книги по вечерам, когда все уходят с работы. Днем писать не удается, потому что я много оперирую, да и люди считают, что если человек пишет, то он не работает, а… занимается чем-то… ну… чепухой какой-то. Но и по вечерам возникают такие важные вопросы для директора, как сейчас, например.
Сантехнический этюд № 1
— Шеф, трубу прорвало в подвале! Потоп… почти Всемирный… начинается. Мышь там утонувшая плавает. Белая… как смерть!
— А почему белая? — спросил я завхоза.
— Ну… с вивария, наверное, сбежала!
— А чо там, в виварии-то, клетки дырявые, что ли?
— Да одна, дырявая, вот уже полгода стоит. Бухгалтерия, все счет… на дыру… не оплачивает. Через эту дыру не то что мышь, а целая крыса убежит…
— А утонувшие крысы там у вас не плавают?
— Пока еще нет. Только мышь плавает. Белая.
— Перекрыть надо, стояк-то! — важно посоветовал я.
— Ясно! Щас перекроем, шеф!
В такие моменты мне всегда кажется, что принимать решения, пожалуй, труднее, чем работать физически. Куда проще, по приказу, выдохнув «твою мать!», завернуть вентиль мозолистой рукой и победно отрапортовать:
— Шеф! Задание выполнено! Вентиль перекрыт! Мышь белую тоже убрали!
— Теперь воду надо бы откачать из подвала, — посоветовал я.
— Ясно, шеф! Помпу вызывать?
— А как же еще?! Ведрами что ли будете таскать?
— Понятно… Ведрами-то… несколько тысяч ведер получится. Воды там, в подвале, море. Олег, сантехник, чтобы под моим… руководством вентиль перекрыть, даже голову в воду совал. Хотел увидеть, где он, вентиль, находится. Но не увидел — вода мутная, дрянь в ней всякая плавает. Олег даже предлагал воду в этом месте марлей профильтровать, чтобы вентиль увидеть. Он глаза в воде легко открывает, но, говорит, мусор на глаза налипает.
— Ну и как, профильтровали воду-то? — со смехом спросил я.
— Залифы, главной медсестры, на месте не было. Марли, фильтрования… много надо.
— А вентиль-то, нашли?
— С трудом нашли, — ответил завхоз.
— А как нашли-то?
— Нащупали, шеф! Рукой.
— А-а-а… Теперь давайте, помпу вызывайте!
— Какую помпу вызывать, шеф? С длинным шлангом или с коротким? С длинным дороже.
— С длинным, конечно. Вы что, воду, где всякая подвальная дрянь плавает, на площадь перед зданием Центра выливать будете, что ли?
— Да, да, да… Ты прав, шеф! С длинным лучше.
— С чем… длинным?
— Шлангом…
— Давайте! А воду сливайте в овраг, который позади здания.
— Ладно, шеф.
Помню, в этот момент я успокоился и снова принялся за книгу. Перед моими глазами опять предстал величественный Город Богов, увидеть который нам выпало счастье. А он ведь, наверное, был создан за счет силы Мысли, когда человек, всего-навсего один человек, мог зарядить своей психической энергией даже гигантский каменный лазер, луч которого мог обтачивать целые горные хребты, чтобы сделать колоссальные по размерам монументы и пирамиды.
Цветастые галстуки, начищенные туфли и человеческое достоинство
Я сидел в своей приемной за длиннющим столом для заседаний и писал. Стол этот нравился мне, — на нем было легко разложить все бумаги. Я смотрел на свои полевые дневники и рисунки, раскинутые на столе, и все более и более погружался в другой мир — тот мир, который мы видели там, в Городе Богов, и который резко отличался от мира, где мы с Вами живем, смачно поправляя цветастые галстуки и с удовольствием поглядывая на начищенные туфли, памятуя, что… сама Америка считает галстук и туфли главным достоинством мужчины.
