Глава 1
Пока смерть не разлучит
Все заходило ходуном и задребезжало.
Я ухватилась за край стола и увидела, как мое обручальное кольцо покатилось по плиточному полу кафе «Влюбленные». Тряска продолжалась лишь пару-тройку секунд, но музыкальный автомат отключился, а напуганные официантки завизжали, пытаясь удержать тарелки с едой на подносах.
Я заметила, что небо за окнами потемнело и окрасилось в фиолетово-багровый цвет. Кроны деревьев затрепетали, словно их раскачала невидимая рука. Выражение счастья на лице Ксавье моментально исчезло. Теперь он буравил пространство уже привычным мне тяжелым взглядом человека, готового к бою. Я крепче сжала его руку и зажмурилась в ожидании слепящего света. Сейчас он явится за мной, чтобы заточить меня в тюрьму на Небесах.
Но землетрясение внезапно прекратилось, и все вернулось на круги своя. Никакой катастрофы не произошло, и завсегдатаи кафе облегченно вздохнули. Теперь они смеялись и болтали о непредсказуемости матери-природы, а официантки торопливо вытирали столики и кофейные пятна на полу. Никто не желал обсуждать странный случай. Наверняка они скоро все забудут и переключатся на обсуждение других животрепещущих новостей. Но нас с Ксавье не проведешь. В Царстве Небесном — неспокойно, и мы оба это почувствовали.
Я погрузилась в размышления. Может, вернуть кольцо Ксавье и постараться успеть в «Брайс Гамильтон» до окончания выпускной церемонии? Надо бы поспешить, и тогда Ксавье, конечно, произнесет свою прощальную речь вовремя. Но чем дольше я смотрела на него, тем сильнее я колебалась.
Моя послушная, ангельская часть понимала, что мудрее устрашиться предупреждения, покорно сыграть по правилам и не спорить с волей Небес. Но я ощущала мятежное волнение, и оно подсказывало мне, что поворачивать назад слишком поздно. Я отправила робкого ангела Вифанию в тень (дескать, пусть себе стоит у стенки, как школьница, которую никогда не приглашают танцевать) и позволила девушке Бетани взять верх. Я знала ее не очень хорошо, но почему-то не сомневалась, что она всегда жила во мне. Эта Бетани будто таилась внутри моих крыльев — как дублер, которому не терпится блеснуть в главной роли.
Именно Бет встала и схватила свою сумочку.
— Нам пора.
Ксавье бросил на столик несколько купюр и покинул кафе вслед за мной. Он запрокинул голову и, прищурившись, подставил лицо солнечным лучам. Потом глубоко вздохнул.
— Как считаешь, послание было нам адресовано?
— Понятия не имею, — ответила я. — Похоже, мы чересчур много читали о всяких знамениях.
— Точно, — кивнул Ксавье. — Но ничего подобного здесь раньше не случалось.
Я окинула взглядом Мейн-стрит. Шериф успокаивал разволновавшихся туристов. До нас донесся его ровный голос:
— Нет причин для тревоги, мэм. В наших краях землетрясения — редкость, так что не беспокойтесь.
Туристы угомонились. Но я порядком занервничала и напряглась. Естественно, знак предназначался вовсе не для того, чтобы причинить людям вред. Нет, привлекали наше с Ксавье внимание. Высшим силам это удалось.
— Бет? — произнес Ксавье. — Что делать?
Я посмотрела на «Шевроле», припаркованный у тротуара. За пять минут мы доедем до часовни возле побережья, где нас встретит отец Мел. Я вспомнила, как впервые побывала у него вместе с Гэбриэлем и Айви, когда мы прибыли в Венус-Коув. Мы никогда не говорили о своем происхождении открыто, но священник быстро понял, кто мы такие. И если такой набожный человек, как отец Мел, согласился нас повенчать, значит, он поверил в наш союз. Утешительно осознавать, что у нас имеется хотя бы один союзник.
Сперва я боролась с собой, но вдруг мне на глаза попалась пожилая пара, сидящая на деревянной скамье на площади. Мужчина держал жену за руку и улыбался. Ветерок шевелил его седые волосы. Интересно, сколько десятков лет они провели вместе? Послеполуденное солнце светило как ни в чем не бывало. Березы, растущие вдоль улицы, плавно покачивали своими раскидистыми ветвями. Мимо нас пробежал парень с айпадом и в наушниках. Какой-то мальчишка корчил рожи прохожим из окна автомобиля. Пусть я родилась не на Земле, но заслужила право находиться здесь. И я не собиралась сдаваться.
Я погладила Ксавье по щеке.
— Кстати… ты же только что сделал мне предложение.
Ксавье растерянно уставился на меня. Наконец его озарило: с воскресшим пылом он взял меня за руку, и мы зашагали к «Шевроле». На заднем сиденье лежали академические мантии и шапочки, оставленные нами в салоне, но сейчас мы их даже не заметили. Ксавье выжал педаль газа, и машина помчалась к побережью. Наши сомнения мигом улетучились. Будь что будет — а мы решили придерживаться своего плана.
Церковь Святого Марка была выстроена из светлого песчаника. Здание, окруженное чугунной оградой, возвели колонисты-европейцы сразу после Гражданской войны. К дубовым дверям вела мощеная дорожка, вдоль которой цвели колокольчики. Это самая первая католическая церковь в стране. К саду примыкала мемориальная стена с именами погибших солдат-конфедератов. Церковь Святого Марка много значила для Ксавье и его семьи. Здесь он изучал Библию в воскресной школе и участвовал в каждой рождественской мистерии, пока не стал подростком. Отец Мел лично знаком со всеми детьми из семейства Вудсов. Через месяц он должен обвенчать старшую сестру Ксавье, Клер. Ну а сам Ксавье согласился быть шафером на церемонии.
Когда мы переступили порог церкви, шум Венус-Коува мгновенно стих. Звуки наших шагов эхом разлетались по храму. Каменные колонны уходили к куполу, пол был выложен белым мрамором с красными прожилками. Главное место нефа занимала статуя распятого Христа. Голова с терновым венцом склонилась к плечу, но Его очи смотрели в Небеса. Святые мученики взирали на нас с купольных фресок. В окна струился мягкий свет, отражавшийся от золотой дарохранительницы с освященными облатками. На стенах висели изображения Крестного Пути в тяжелых рамах. Блестели скамьи из полированного красного дерева, пахло ладаном. На витраже над алтарем я увидела изображение архангела Гавриила в алой мантии. Он сообщал волю Божью испуганной Деве Марии. Я до сих пор не привыкла к подобным художественным интерпретациям. Мой брат Гавриил (в миру — Гэбриэл) безупречен, красив и грозен. Пожалуй, никто не в силах запечатлеть Гэбриэла в его истинном обличье. Но витражные стекла так переливались, что сюжет Благовещения заиграл яркими красками и словно ожил.
