Дорогожицкая Маргарита Сергеевна
Куреневский голем
Разбитая кукла в луже на асфальте… Зоя беспомощно пыталась сложить ее части вместе, но у нее не получалось… Сильный ветер трепал волосы. Они лезли ей в глаза, мешали… Темная людская стена колыхалась перед ней, как будто наяву… Все куда-то шли, молчаливые, обреченные, безропотные…
— Держи его крепче, Йося, — оглушительно громко прошептала тоненькая девушка, и ее братишка послушно прижал к себе глиняного человечка. — Все будет хорошо… Просто верь…
Отрывистые звуки пулеметной очереди, крики, плач… Небо потемнело от воронья, и в воздухе стало душно от запаха сырой земли… Почему же он не пришел?.. Зоя верила, сильно-сильно верила, что он придет и защитит ее от этих тревожных снов… Девочка вздрогнула от приглушенного грохота. Она выпрямилась, не заметив, что так крепко сжала осколок куклы в ладони, что по ее пальцам потекла кровь… Сверху ей было видно, как земляная чаша раскололась и начала пузыриться потоками бурой грязной воды, которые обрушились через край и смели деревья, крохотные домики, машинки, человеческие фигурки… Он проснулся… Он пришел за ней… Ее голем нашелся… Зоя счастливо улыбнулась и разжала ладонь, уронив осколок на землю… Тревожно и жалобно забили колокола давно разрушенной колокольни…
Их складывали прямо перед зданием больницы, морг которой уже был переполнен. Перед зданием ждала толпа обезумевших от горя людей, кто-то выл и рыдал, кто-то истерично хохотал, кто-то просто застыл в молчаливом отчаянии, как я. Санитар тронул меня за плечо и виновато спросил:
— Она?
Я кивнул. Лицо Верочки было чуть удивленным, похожим на прекрасную каменную статую. Только статуи не застывают в такой страшной позе, с одной калошей и с сорванной одеждой. Всегда веселая и деятельная, я никогда за ней не поспевал, и в этот раз опоздал уже навсегда…
— Почему без одежды? — спросил я, как будто это имело значение.
Санитар пожал плечами и перекрестился:
— Тебе, милок, еще повезло, что ее целую откопали, — и покосился на прикрытую брезентом кучу изломанных человеческих останков.
— Сволочи, — беспомощно выплюнул рядом со мной старик. — Бульдозеры они пригнали, словно и не людей откапывать, а хлам ненужный… Нехристи!.. А то все гнев божий. Они, ишь, в Лавре трещинки увидали и храм закрыли, а у себя под носом на Куреневке не заметили!
Белый, как лунь, старец перекрестился, его слезящиеся глаза равнодушно смотрели на ряды тел, навечно скованных коркой застывшей пульпы.
— Зайчик Анатолий Степанович? — раздался сухой голос. Передо мной стоял высокий подтянутый мужчина со странными, будто выцветшими глазами. — Старший оперуполномоченный 6-го отдела Управления КГБ майор Кузьмин. Пройдемте со мной.
Я машинально взглянул в красную книжечку и кивнул, безропотно последовав за ним. Но уже дойдя до корпуса желтого дома, я встрепенулся и запоздало осознал страшный смысл сказанных стариком слов.
— Товарищ майор, обождите, как же так?.. Неужели тяжелую технику пригнали? Ведь нельзя, отвалы и так в состоянии предельного равновесия!.. А в воздушных карманах могут оставаться живые!..
Но Кузьмин меня не слушал, он молча шагал вперед, не оборачиваясь и не сомневаясь, что я послушно бреду за ним.
Майор по-хозяйски расположился в чужом кабинете.
— Товарищ Зайчик, что вы делали утром 13 марта? — затянулся он сигаретой.
— Был на работе. Скажите, что происходит? Я же писал в докладных про аварийное состояние. Вы поймите, опасность все еще сохраняется. Туда нельзя тяжелую технику…
— Причинами аварии занимаются компетентные органы.
— Разве вы не за этим…
— Вы знали гражданку Прокопчук?
— Да, — окончательно растерялся я. — Ее я тоже предупреждал об аварийном состоянии системы водоотведения. Водосбросные колодцы не чистились уже несколько лет…
— Вы с ней конфликтовали?
— Дарья Семеновна отделывалась нелепыми отговорками. У меня сложилось впечатление, что она некомпетентна, но из-за ее…
— Гражданка Прокопчук убита, — припечатал майор и сломал сигарету в пепельнице.
Меня с детства дразнили тугодумом, и это было отчасти правдой. Я плохо воспринимал сведения на слух и медленно их переваривал, особенно когда волновался. Сейчас я просто впал в ступор, уставившись на портрет академика Павлова на стене. Его осуждающий взгляд и окладистая борода напомнили мне батюшку Сергия из нашей старой коммуналки, который всегда точно знал, кто во всем виноват.
— Анатолий Степанович, давайте вы сэкономите всем время и чистосердечно признаетесь…
Я подавленно молчал, пытаясь осмыслить, что происходит. Убита? Не погибла, а убита. Почему? А почему погибло столько людей? Они тоже убиты? Кто виноват в их смерти? Я? Если бы я был более настойчив и убедителен…
— Значит, начнем сначала… — тяжело вздохнул майор и затянулся новой сигаретой. — В котором часу вы вышли из дому?
— В полвосьмого.
— На работу вам надо к девяти. Почему так рано? Вы живете… — Кузьмин заглянул в документы, — на Фрунзе, а работаете…
— Я хожу пешком на работу…
— Через овраг и к центру? Путь неблизкий. Почему?
— Верочка… — у меня сжалось горло от едкого сигаретного дыма, и вдруг сильно захотелось курить, — она считает… считала, что пешеходные прогулки пользительны для здоровья.
Я сказал это и мучительно остро осознал, что Верочки больше нет.
— Верочка — это ваша… невеста, кажется?
Ее больше нет… Я бросил курить из-за нее… А теперь некому пожурить меня или подбодрить… Никто не будет тайком подсовывать теплые бутерброды с невкусным постным мясом вместо колбасы… Никто не спросит…
— Вы меня слышите?
— Да… Она погибла…
— Сочувствую, — сухо сказал майор. — Но вернемся к гражданке Прокопчук. Вы встретили ее по дороге на работу?
— Нет.
— А вот дежуривший в то утро обвальный утверждает, что видел ее на участке в восемь утра вместе с вами. Вы ссорились.
— Нет. Быть такого не может. А почему вы расследуете только ее смерть? — встрепенулся я. — А как же остальные? Почему не предпринимаете действий по спасению еще живых…
— Потому что гражданка Прокопчук была убита до аварии, на третьем участке, где ее и нашли сегодня. А незадолго до аварии, в восемь тридцать в горисполком поступил звонок от неизвестного, который сообщил о диверсии на отроге номер три.
— Диверсии?.. — тупо переспросил я.
— А если предположить, что по дороге на работу гражданка Прокопчук, инженер-гидролог СМУ-610, могла стать случайным свидетелем неких действий, то ее убийство выглядит совсем иначе. Как считаете?
Я отключился. Перед глазами вдруг стал огромный трехъярусный котлован, залитый вязкой
