ВАНДЕРБУЛЬ БЕЖИТ ЗА ГОРИЗОНТ
Р. Погодин
ПОВЕСТЬ
Рисунки С. Спицына
Имя для себя
Весна пахнет арбузом. Особенно по утрам.
Запах идет от земли. Сквозь асфальт. Земля дышит свежестью. Земля пахнет прорастающими семенами.
Город наполнен звоном. Весной звенит все: и воздух, и крыши, даже небо.
Будто поют фанфары.
Васька вышел во двор, расстегнул верхнюю пуговицу пальто и закричал:
— Вандербуль!
Расстегнул еще одну пуговицу, закричал еще громче:
— Вандербуль!
Ребятам всем любопытно — что человек кричит?
— Это что? — спросила девчонка в оранжевой шапке.
— Это я, — сказал Васька. — Это теперь мое новое имя. Я сам его придумал.
Вандербуль увидал кошку. Кошка лежала на ящике, повернув солнцу белое брюхо.
Он неслышно подкрался к ней — а вдруг цапнет? И закричал:
— Вандербуль!
Кошка зашипела, прижала к затылку острые уши, завыла и прыгнула в чью-то форточку.
Кто первым чует весну? Кошки. Кошек не проведешь. Они ходят по скользким крышам. Таращатся в небо. Они поджидают птиц, летящих из Африки, хотят их сожрать, но птицы летят высоко, рядом с мокрыми тучами. Кошки тянутся вверх, поднимают когтистые лапы. Жадно стонут, орут и кусают друг друга.
Вандербуль знал все про кошек и про весну.
Когда весна войдет в город, начинается славный шум. Грохочут железные крыши. Палят водосточные трубы. Прямо в прохожих, ледяными снарядами.
Лужи вокруг. Брызги.
Когда весна пообсохнет, небо станет далеким и синим. В стеклах зажжется радуга.
Теплынь!
Вандербуль расстегнул все пуговицы на пальто. Засунул руки в карманы штанов и, грудь колесом, пошел в подворотню.
Вандербулю нравилось новое имя. Старое ему не годилось. Что в нем, в старом? Васька. Словно просачивается и уходит застрявшая в раковине вода. Пусть люди сами придумывают себе имена. Если человек придумает себе имя Полёт, он обязан будет всю жизнь прожить в ладу со своим именем. А сейчас обман — сейчас имя ничего для дела не значит.
Вандербулю очень нравилось новое имя. В нем слышались боевой клич, накат волн и какой-то далекий таинственный зов. Ван-дер-буль! Красивое имя. Морское имя. Славно жить с таким именем.
По улице шли прохожие. Гурьбой. Разноцветными толпами.
Весело кашляли и улыбались.
Вандербуль потолкался среди прохожих, хотел закричать свое новое имя, но передумал. Просто подошел к незнакомому гражданину, протянул руку и, радостно глядя ему в глаза, заявил:
— Вандербуль!
Гражданин растерялся, поправил клетчатый шарф.
— Гутен морген, — сказал гражданин. Отойдя шага на три, он спросил сам себя озадаченно: — Черт возьми, может, я чего перепутал?
Вандербуль шагал себе дальше — грудь барабаном. Вертел головой, чтобы всем заглянуть в глаза.
По рельсам катил трамвай. Сопели автобусы. Они неохотно лезли на мост, наверно, мечтали сойти со своих путей и удрать в незнакомые переулки.
Вандербуль помахал им рукой. Свернул с шумной улицы на Крюков канал.
В черной воде с синеватым отливом утонули белые облака.
По шершавым булыжникам бегали голуби, прыгали воробьи.
Возле решетки, на щербатой гранитной плите сидел безногий мужчина. Он был без пальто. Его кепка лежала на тротуаре. Мужчина смотрел в небо, щурился и почесывал щеку. Сидит человек — однн-одинешенек. Вандербуль потоптался в сторонке, потом боком, по-воробьиному, подошел к инвалиду.
На пиджаке у мужчины, возле лацкана, темнело пятно в форме звезды. Посередине пятна Вандербуль разглядел дырочку.
Мужчина шевельнулся, сел поудобнее, скосил на Вандербуля глаза и как будто застыл. Вандербуль улыбнулся ему. Подумал — неудобно стоять молча. Для храбрости хлюпнул отсыревшим носом и протянул руку.
— Вандербуль.
Мужчина одним пальцем опустил его руку.
— Подходяще. А я вот на облака любуюсь. Красота. Иные, как звери. Иные, как корабли.
Вандербуль осмелел, пододвинулся ближе.
— Такая сказка есть, — сообщил он. — Знаете? Это было давно, когда придумали самолет. Изобретатель придумал и показал королю. Тогда все королям показывали. Королю очень понравился самолет. Он даже заерзал от радости на своем золотом стуле и закричал: «Летчиков в небо! Пускай летают над моим дворцом, составляют из облаков мое имя. Я и придворные будем любоваться с балкона».
Рассказывая, Вандербуль сел рядом с мужчиной, прямо перед кепкой, в которой желтела медь.
— Летчики погибли? — спросил мужчина.
— Погибли. Запутались в облаках и столкнулись друг с другом. Тогда самолеты были некрепкие.
Мужчина засмеялся, уставился на голубей.
— Всегда так, — сказал он. В глазах его появился тусклый далекий блеск. — Наверно, этот король закидывал.
— Что? — спросил Вандербуль.
— За воротник, — ответил мужчина.
Вандербуль ничего не понял, но ведь короли всегда делают странные вещи. И, чтобы не показаться глупым, Вандербуль сказал:
— Наверно, закидывал. Я у отца спрошу.
Голуби подходили близко, в сизых мундирах, в красных штанах. Толстые, важные от дармовых харчей. Воробьи дрались в промоинах, крали у голубей корм и — фр-ррр! — летели над Вандербулевой головой.
Мужчина пятерней почесал ногу, обернутую штаниной выше колена. Вандербуль съежился, ему стало холодно вдруг. Он потрогал темное пятно у мужчины на пиджаке, которое имело форму звезды, и спросил тихо:
— Это у вас от ордена?
Мужчина посмотрел на пиджак.
— Что?
— Это у вас орден висел?
— Ну, орден.
— Вы его отвинтили?
— Я его в шкаф убрал на самую верхнюю полку и нафталином посыпал.
— Больно было?
— Что больно? — сухо спросил мужчина. Вандербуль покраснел, ему стало стыдно, что он такой любопытный, но уж очень хотелось узнать про войну.
— Ну, когда вас ранило… — Вандербуль осторожно дотронулся до ноги в подвернутых брюках.
— А-а, — сказал мужчина. — Тебе сколько лет?
— Шесть.
— Большой мужик.
Мимо шли люди в пальто нараспашку. Вандербуль смотрел в их спокойные лица.
— Куда же вы мимо? — спросил он. Остановился какой-то парень без кепки. Уставился на Вандербуля.
— Мы деньги просим, — объяснил ему Вандербуль.
Парень покраснел, принялся шарить в карманах.
— Мелких нету, — сказал он с тоской. Вандербуль поднял кепку.
— Это ничего. Давайте, какие есть.
Парень покраснел еще пуще.
— У меня никаких нету, — пробормотал он и замигал от досады. Мужчина засмеялся.
— Спасибо, братишка… Хочешь, возьми на трамвай.
— Что вы! — попятился парень. — Извините… — И быстро пошел, почти побежал.
Мужчина смотрел ему вслед. Глаза его медленно гасли.
— Пойдем, я тебя мороженым угощу, или, хочешь, конфетами.
— Посидим еще. Поговорим лучше про войну, — Вандербуль положил кепку себе на колени. — Вы, наверно, были героем-танкистом.
Мужчина опустил голову, царапнул пятерней небритую щеку и, словно сделав для себя открытие, сказал удивленно:
— Вот какое слово проклятое
