На перекрестке Семнадцатой авеню и Бродвея ещене загорелся зеленый сигнал светофора, а целая орава нахальных желтых такси ужес ревом двинулась мимо меня, не обращая ни малейшего внимания на мои бесплодныепопытки совладать с автомобилем. Сцепление, газ, теперь переключить скорость (снейтральной на первую? или с первой на вторую?), отпустить сцепление». Я сноваи снова мысленно твердила заклинание, которое очень мало успокаивало и ещеменее могло служить руководством к действию среди ревущего потока машин.Маленький автомобильчик дважды взбрыкнул и, вильнув, рванул через перекресток.Сердце у меня так и подпрыгнула Внезапно ход машины выровнялся, и я началанабирать скорость. Да еще как набирать. Я посмотрела вниз, желая убедиться, чтодействительно включила вторую передачу, – но багажник идущей впереди машинывдруг вырос до угрожающих размеров, мне оставалось только вдавить в пол педальтормоза – и у меня сломался каблук. Вот черт! Еще одна пара туфель стоимостьюсемьсот долларов принесена в жертву моему полнейшему неумению изящно разрешатьтрудные ситуации: уже третий случай за этот месяц. Я испытала почти облегчение,когда машина стала (похоже, во время отчаянного торможения я упустила из видусцепление). У меня было несколько секунд – вполне спокойных, если не приниматьво внимание раздраженное гудение и всяческие вариации со словом «мать»,обрушившиеся на меня со всех сторон, – чтобы снять искалеченные туфли от Манолои швырнуть их на заднее сиденье. Нечем было вытереть потные ладони – разветолько о замшевые брюки от Гуччи, которые обхватывали мои бедра так туго, чтоноги затекали через несколько минут после того, как я застегивала последнююкнопку. Мокрые пальцы оставили полосы на мягкой замше. В самый час пик, вцентре города, на каждом шагу таящем в себе опасности, я пыталась управлятьавтомобилем стоимостью восемьдесят четыре тысячи долларов, автомобилем соткидным верхом и механической коробкой передач – тут было не обойтись безсигареты.
– Эй, детка, вали отсюда к чертовой матери! –надрывался смуглый водитель с таким обилием волос на груди, что они торчалииз-под майки. – Что тебе здесь, гребаная автошкола? Уйди с дороги!
Я показала ему трясущуюся руку с оттопыреннымсредним пальцем и больше не обращала на него внимания. Меня занимало одно: какв кратчайший срок наполнить свои сосуды никотином. Ладони у меня опять взмокли,и спички постоянно выскальзывали из пальцев. Зеленый свет загорелся как раз втот момент, когда я поднесла-таки пламя к кончику сигареты. Сжимая сигаретугубами, я вновь попыталась повторить загадочную последовательность действий:сцепление, газ, теперь переключить скорость (с нейтральной на первую? или спервой на вторую?), отпустить сцепление, – при этом с каждым вдохом я глоталадым. Мне пришлось проехать еще три квартала, пока движение машины не сталодостаточно ровным, только после этого я могла убрать сигарету, – но было ужеслишком поздно: ее длинный хрупкий сгоревший кончик обрушился прямо на темнуюполосу на моих замшевых брюках. Зрелище весьма плачевное. Но прежде чем яуспела осознать, что, считая с туфлями от Маноло, меньше чем за три минутыиспортила вещей на три тысячи сто долларов, громко заблеял мобильник. И хотяжизнь в самой своей глубинной сути в этот момент и так казалась отвратительной,определитель подтвердил худшее, что я только могла предположить: это была она.Миранда Пристли. Мой босс.
– Ан-дре-а! Ан-дре-а! Вы слышите меня,Ан-дре-а? – заверещала она в тот момент, как я открыла свою «Моторолу», чтопотребовало немалой ловкости, ведь мои руки и ноги (босые) были занятывыполнением разнообразных водительских функций. Плечом я прижала телефон к ухуи швырнула за окно сигарету, чуть не попав в курьера на велосипеде, и, передтем как унестись вперед, он несколько раз крайне неоригинально проорал «твоюмать».
– Да, Миранда, я слышу вас очень хорошо.
– Ан-дре-а, где моя машина? Вы уже поставилиее в гараж?
Впереди наконец-то зажегся благословенныйкрасный свет, и, похоже, собирался гореть достаточно долго. Автомобильвздрогнул и остановился, не ударившись ни о кого и ни обо что. Я с облегчениемвздохнула:
– Я сейчас как раз в машине, Миранда; черезпару минут буду в гараже.
Подумав, что она, возможно, беспокоится о том,все ли в порядке, я постаралась уверить ее, что нет никаких проблем и мы смашиной вот-вот прибудем – обе в отличном состоянии.
– Вот еще что, – резко сказала она, оборвавменя на полуслове, – заберите Митци и отвезите ее ко мне домой, перед тем каквернетесь в офис.
Щелк. Телефон замолчал, и я тупо уставилась нанего. До меня не сразу дошло, что она повесила трубку вполне сознательно,поскольку, с ее точки зрения, я получила всю необходимую информацию. Митци. Ктоэта чертова Митци? Где она сейчас может быть? Известно ли ей, что я должна еезабрать? Зачем ее надо везти домой к Миранде? И с какой стати Миранда, укоторой есть шофер, экономка и няня, взвалила эту заботу на меня?
Вспомнив, что в Нью-Йорке за рулем запрещеноговорить по мобильнику, и вполне понимая, что последнее, что мне сейчас нужно,– это столкнуться с каким-нибудь не в меру усердным копом, я перестроилась вправый ряд и включила аварийку. «Вдох-выдох», – я не позволяла себерасслабиться и даже вспомнила, что перед тем, как оттянуть рычаг ручного тормоза,следует убрать ногу с педали ножного. Давненько я не водила автомобиль смеханической коробкой передач, а точнее, уже пять лет, с тех пор как в колледжеодин приятель по собственной инициативе одолжил мне свою машину для несколькихзанятий по вождению, на которых я – чего уж греха таить – потерпела полныйкрах. Но похоже, Миранда вовсе не задумывалась об этом, когда полтора часаназад позвала меня в свой кабинет.
– Ан-дре-а, нужно забрать мою машину иперегнать ее в гараж. Займитесь этим сейчас же. Она понадобится нам сегоднявечером для поездки в Хэмптон. Это все.
Я словно приросла к полу, стоя перед еечудовищных размеров столом, но она уже не замечала меня. Или так мне казалось.
– Это все, Ан-дре-а. Сделайте это как можноскорее, – добавила она, даже не взглянув на меня.
