ПАХЛЕВАНЫ
Виктория ВАРТАН
РАССКАЗЫ
Рисунки И. Харкевича
ПАХЛЕВАНЫ
— Пахлеваны! Пахлеваны приехали! — разнеслось в один прекрасный летний день, когда в село, поскрипывая, въехала арба с бродячими циркачами-канатоходцами.
— Мец-Майрик, пахлеваны приехали! — заорал и я, пулей влетев во двор. — Пошли скорей, они сейчас там, за виноградниками, на пустыре! Скорей, Мец-Майрик!
Бабушка чесала шерсть для тюфяка.
— Да что ты говоришь, Геворг-джан! — оторвавшись от работы, спросила она. — Когда? Давно?
— Не знаю. Идем скорей — все уже побежали туда.
Что тут было! Сбежалось, ну кажется, все село, чтобы поглазеть на пахлеванов.
На утоптанном, ровном пустыре пахлеваны врыли в землю два толстых суковатых бревна, а между ними на высоте трех метров туго натянули веревку. Чуть поодаль двое зурначей пронзительно дудели в зурну. Молодой пахлеван с усиками, в широченных атласных шароварах черного цвета, подпоясанных красным кушаком, с длинным шестом в руках, приплясывая, скользил по натянутой веревке. Под ним по кругу бегал бритоголовый яланчи — клоун, тоже в шароварах. Он бил в бубен, выкрикивая шуточные куплеты. Громкий смех и хлопки сельчан, стоявших вокруг плотным кольцом, сопровождали каждый куплет яланчи.
Мы с Мец-Майрик пробрались в первые ряды. Я заметил в толпе Лопоухого Тутуша и Вагана, моих приятелей. Задрав головы и разинув рты, они не спускали глаз с пахлевана.
Через некоторое время прибежала и нани, бабушка по отцу, с моим братом Грантиком. Они встали рядом со мной и Мец-Майрик.
— Ух ты! — только и сказал Грантик, увидев кувыркавшегося в воздухе пахлевана.
Вы бы посмотрели, что он выделывал! Едва касаясь ногами, обутыми в мягкие, из сыромятной кожи трехи, скользил по веревке, кувыркался, переворачиваясь в воздухе. И все время с шестом в руках. И ни капельки не боялся упасть с высоты, честное слово! Даже когда ему закрывали глаза черной косынкой. Это было видно сразу. Потом пахлеван насадил большое яблоко на острый конец шеста, а второй конец взял в зубы и, задрав голову и раскинув широко руки, заскользил по веревке. А яланчи из настоящего ружья пальнул в это яблоко, и оно разлетелось вдребезги.
— Вай, ты посмотри, какой меткий глаз у этого собачьего сына! — громко заметил седобородый старик рядом с нами.
— Подумаешь, — сказала нани, — удивил! Да я с закрытыми глазами попаду в яблоко!
Нани в молодости охотилась вместе с мужчинами. И она не упускала случая напомнить об этом. Услышав ее слова, все оглянулись.
Грантик тоже посмотрел на нее, потом взял нани за худую, жилистую руку и с победным видом взглянул на меня. Я пожал плечами.
— Не знаю, Сона, попадешь ли ты с закрытыми глазами в яблоко или нет, — сказала Мец-Майрик, хитро взглянув на нани, — а то, что ты не попадешь в птицу на лету, за это я голову даю на отсечение.
— Может быть, — ядовито заметила нани, — хочешь сказать, что ты попадешь в летящую птицу, а? Ха-ха-ха! Да ведь ты сроду ружья не держала. — И смеясь, она как-то свысока посмотрела на Мец-Майрик.
— Это я-то не держала в руках ружья? — с обидой в голосе спросила Мец-Майрик. Видно было, что насмешка нани задела ее за живое. — Давай поспорим на чувал зерна, что я подстрелю на лету птицу, а ты — нет!
Все теперь внимательно слушали наших бабушек, даже пахлеваны и зурначи, прервавшие свое выступление.
— Эй, люди, вы слышали? — воскликнула нани, и вдруг как затрясется вся от смеха. Даже монеты на ее лбу зазвенели. — Это Машок-то, Машок хочет подстрелить птицу, да еще на лету! Ха-ха-ха!
Мне стало обидно за Мец-Майрик.
Я ничего не говорю, все знали, что нани умеет стрелять из винтовки, и ездить на лошади, и ничего не боится, и все такое. Но зачем так смеяться над Мец-Майрик, да еще при всех?
— Ну давай поспорим, — не обращая внимания на смех нани, сказала Мец-Майрик. — Если я попаду из ружья в птицу на лету, ты отдашь мне чувал зерна, а если нет, то я тебе. Что вы на это скажете, эй, люди, а?
— Что мы можем сказать? Правильно говоришь! Правильно! — раздалось со всех сторон.
— Эй, братец, дай-ка сюда твою винтовку! — крикнула Мец-Майрик бритоголовому яланчи, с винтовкой в руках наблюдавшему за спором наших бабушек. — На, возьми, Сона. Сначала ты, а потом — я, — сказала Мец-Майрик, протягивая ружье нани.
Я прямо-таки обалдел от всего этого. Вот так петрушка! Оказывается, Мец-Майрик умеет стрелять из винтовки, да еще как! Теперь я на нее смотрел совсем другими глазами, и не только я, но и все присутствующие.
Но тут… тут нани вдруг ткнула себе в глаз сухим кулачком и стала отчаянно тереть его.
— Вай, что-то попало мне в глаз! Тьфу, будь оно неладно, наверное, какая-нибудь проклятая мошка. Вай, как больно! — бормотала она. — Как же я теперь буду из ружья целиться?..
И нани, не отнимая рук от глаз, терла их до тех пор, покуда они не покраснели и не начали слезиться по-настоящему.
— Нет, не мошка попала, а та самая птица, которую ты должна была подстрелить! — крикнул яланчи, громко ударив в бубен.
Последние его слова потонули в оглушительном хохоте сельчан. А лицо нани стало красное-красное, ну прямо как ее красная длинная сатиновая рубашка, которую она носила под зеленым трехполым архалуком.
Лишь один Грантик не участвовал в общем веселье. Он стоял, исподлобья сердито уставившись на нани…
Тут Мец-Майрик повернулась к пахлевану, сидевшему на веревке, свесив ноги в одну сторону, и крикнула:
— Ну, сынок, покажи-ка еще что-нибудь, и мы разойдемся по домам.
— Да, да, покажи еще, на что ты способен, — поддержали ее голоса с задних рядов.
И все стали смотреть на приезжих циркачей. Сразу было видно, что Мец-Майрик и всем остальным стало немножечко жаль нани, и потому они сделали вид, что не замечают, как она смутилась.
Снова заиграли зурначи, и снова взвился в воздухе пахлеван, раздувая свои широченные
