Аполлинария Михайлова
Блуждающие огоньки
Пролог
Небо, затянутое, казалось, не имевшими ни конца, ни края громоздкими “стальными” тучами, источало отвратительнейший смрад, который доносился доводившими до изнеможения сильными ледяными ветрами по всей окрестности Мертвых Земель. Огромные столбы пыли буроватого цвета необъяснимой доселе природы будто бы висели в воздухе. Земля абсолютно бесплодная и мерзлая не давала возможности прорасти даже самому неприхотливому растеньицу. Солнца не было уже много веков тому назад.
“Ароматы” здешние были весьма специфичными. Резкими. Удушающими. Стоял глубокий смрад. Пахло также чем-то горелым, а почва будто бы не просто вымерзла. Она была выжжена подчистую. Ни лесочка, ни полянки в тех местах не наблюдалось. Только голая, колючая и стылая земля.
На ней валялись кости и черепа. Не только животных. Все они также были обуглены. Рядом лежали деформированные предметы быта, которые с трудом, но все же смогли уцелеть: сковородки, ковши, чугунки… Стояла на пустыре и большая нетронутая печь-каменка, рядом с которой лежала ее верная подруга — кочерга.
Мертвые Земли не были тихим местом. Всюду слышны были завывания почти ураганного ветра, а наверху громко ревел трехглавый змей, то и дело спускавшийся, чтобы выжечь и без того безжизненную почву.
Из красно-бурой пелены Мертвых Земель неспешно и тихо вышла босыми ногами, будто кралась, высокая худощавая женщина в длинном темном плаще. Тень от капюшона закрывала большую часть ее лица, однако видно было, что кожа ее была неестественно бледной. Несла она в правой руке деревянный посох, который венчал чей-то обугленный череп. Позади нее шло под стать величавой “темной” женщине высокое существо с длинной до пояса седой не густой бородой. “Нечто” походило на мужчину, однако буквально висевшие на костях остатки темно-серой трухлявой кожи и исходящий от него затхлый и гнилостный запах не выдавали в нем человеческой природы. Носа у него не было; вместо него — дыра, имевшая форму наконечника стрелы. В глазницах его освещали путь оранжевым светом красные рубины. На его облысевшей голове “висела” медная корона с острыми зазубринами, которую при каждом шаге мотало из стороны в сторону. Одето существо было в темное до пола платье, посеребренное по краям, а в руке, подобно спутнице, оно несло костяной посох.
— Поделишься ли ты сегодня своими успехами? — свирепо проскрипело седобородое существо. — Сопутствовала ли на твоем пути удача на этот раз?
— Знаешь, — неспешно отвечала женщина грубым низким голосом, — когда я тревожилась о том, что ранее существовавший порядок может быть утрачен навечно, я представить себе не могла, как я заблуждалась. Хаос, порожденный жизнью, оказался непредсказуемым; я, будто сторонний наблюдатель, смотрю, как человек стремится сам себя погубить в погоне за глупыми идеалами и мечтаниями. Признаюсь честно, мне это играет только на руку. Так получается, что мне и делать ничего не приходится; остается лишь ждать и наблюдать, как Явь уничтожится сама по себе, схлопнется, превратится в “ничто”. Жизнь — это опухоль порядка, а опухоль нужно неизбежно искоренить, как любую другую болезнь. Когда время придет я покончу с этим раз и навсегда.
— Не забывай только о нашем условии… — проскрипел мужчина.
— Ищи свою избранницу, время еще есть, — бесстрастно произнесла женщина. — Пока что человечество идет хоть и неминуемо к своей погибели, но очень мелкими шажками. Необходимо нечто более существенное, что сможет значительно приблизить этот час.
Невдалеке присел с огромным грохотом змей так, что земля под ногами затряслась; все три головы со страшным раскатистым ревом выпустили из пасти клубы огня. Воздух стал еще более душным и серым.
— Грядет что-то… грандиозное, — неожиданно произнесла женщина.
— Что? — рубины в глазах спутника осветили ее лицо: женщина странно, невесело и равнодушно улыбнулась в ответ, одарив мужчину неоднозначным взглядом молочно-белых глаз.
Глава I
Средь густого туманного мрака по бескрайним болотам, взявшись за руки, брели две девушки, с трудом преодолевая тернистый, топкий путь. Прогулка отнимала много сил и энергии, они шли молча, смотря то себе под ноги, то прямо на светло-голубые огоньки, "танцевавшие" в воздухе и прокладывавшие дорогу к чему-то неизведанному. Следовавшие за ними девушки шли наудачу, спотыкаясь на ровном месте, но именно надежда на спасение заставляла вставать после каждого такого падения. Даже изможденная худая лошадь, шедшая рядышком с рыжеволосой хозяйкой, находила в себе силы для дальнейшего путешествия. К тому же огоньки будто бы знали брод и вели по относительно безопасному маршруту. Всюду слышны были бульканье воды, надоедливое жужжание и кваканье. По крайней мере, в этих местах хоть что-то было живое.
Дойдя, наконец, до какой-никакой опушки подруги по несчастью вздохнули с некоторым облегчением, и шаг их ускорился за неимением серьезных препятствий. Белокурая “мраморная” спутница в сизом разодранном платье то и дело останавливалась, чтобы передохнуть и отдышаться; вторая же, рыжеволосая девушка в грязной рубахе и портках с луком и колчаном за спиной шла более уверенно, желая побыстрее дойти до конца и узнать, стоило ли оно того. Однако она терпеливо ждала, когда спутница ее передохнет, прежде чем продолжать свой путь дальше.
В густой чаще леса стало не только чуть потише, чем на болотах, но еще темнее и мрачнее. То и дело где-то вдалеке постукивал дятел. Огромные могучие кроны многолетних деревьев закрывали какой-либо доступ к небу. Однако дышать стало в разы проще и приятнее. Болота пахли тухлятиной, сыростью, дышать там было попросту тяжело. Голову дурманило, она без конца болела. Смрад и сама атмосфера были тошнотворными. В лесу же пахло свежестью, сухой листвой, приятный, ненавязчивый аромат древесины, наконец-то, избавил девушек от постоянного головокружения.
Вдалеке послышались протяжные негромкие завывания. Мороз пробежал по коже, и дыхание перехватило. Путницы решили больше не останавливаться и спешно идти только вперед. Химира испуганно зафыркала.
Блуждающие огоньки все вели куда-то и вели… Спустившись вниз по пологому склону, девушки услышали позади тяжелое грозное рычание. Они осторожно обернулись — в весьма враждебной позе, оскалив острые полугнилые зубы, на них смотрел голодными и злобными глазами исхудалый волк с облезшей бурой шерстью. Беловолосая затряслась, как веточка от ветра, и заплакала. Ее спутница резко, поддавшись импульсу, оттолкнула ее назад, закрыв подругу своей рукой, осторожно наклонилась, подобрав первую попавшуюся палку, и замахнулась. Химира встала на дыбы, желая произвести на врага неизгладимое впечатление. Зверь испуганно посмотрел на палку, затем на лошадь и, жалобно скуля, сбежал, не ожидав такой реакции.
Тонюсенькая, как тростинка, девушка внезапно и
