Гигин
АСТРОНОМИЯ
HYGINI. ASTRONOMIA.
СЕРИЯ АНТИЧНАЯ БИБЛИОТЕКА. АНТИЧНАЯ ИСТОРИЯ.
«Астрономия» Юлия Гигана и ее место в культуре Римской империи
Автором трактата, перевод которого предлагается вашему вниманию, назван в рукописях Юлий Гигин. К сожалению, мы не можем с определенностью сказать, что за человек скрывается за этим именем. Строго говоря, нам известны два Юлия Гигина. Один — знаменитый ученый энциклопедист времени Августа, подражавший в своем творчестве Варрону и сменивший последнего на посту директора Палатинской библиотеки. Ему принадлежат не дошедшие до нас труды о сельском хозяйстве, городах Италии, комментарии к Вергилию (из-за чего Авлом Геллием он был назван Грамматиком: Noct. Att., V, 8) и других. Другой — Громатик, то есть землемер, римский математик, современник императора Траяна, касавшийся в одном из двух дошедших до нас сочинений, De limitibus constituents, и астрономии. К этим двоим мы можем добавить еще двух Юлиев Гигинов — одного, автора «Басен» и другого, автора публикуемого здесь трактата. Ни об одном из них мы не можем сказать ничего, кроме того, что они авторы этих трактатов.
В такой ситуации совершенно естественными представляются попытки отождествлять этих Гигинов в разных сочетаниях. Однако, надо сказать, что все эти попытки мало продуктивны. Прежде всего, гипотеза о том, что «Басни» принадлежат перу того же автора, что и наша «Астрономия», очевидно, вытекающая из мифологической части этого труда, наталкивается на ряд препятствий в основном филологического характера. Затем, отождествление автора «Астрономии» с Гигином Грамматиком обязывает нас помещать этот труд во вторую половину I в. до н. э., что вызывает ряд трудностей, на которых ниже мы остановимся подробнее. Единственное, что можно утверждать с уверенностью, — автором астрономии не может быть Гигин Громатик, о чем говорят существенные расхождения как в языке, так и в астрономических представлениях обоих авторов. Таким образом, консенсус, насколько о нем вообще можно говорить в данном случае, состоит в том, что имя Юлия Гигина, автора «Астрономии», только имя и ничего более.
Но и в этом можно усомниться. На наш взгляд не исключено, что автор «Астрономии» мог взять имя известного энциклопедиста времен Августа для придания авторитета своему труду. Если этот трактат, что наиболее вероятно, принадлежит II в. н. э., то это вполне возможно, поскольку такова мода этого времени. Псевдоэпиграфы создавались, конечно, в первую очередь, в среде религиозных деятелей, особенно нуждавшейся в сильном авторитете. Это и некоторые раннехристианские произведения, подписанные именами апостолов, и «Оракулы Сивилл», и магический трактат, носящий имя Моисея, и алхимическая книга «Физика и мистика», приписанная Демокриту, и обширная литература, связанная с именем Зороастра. Однако, уже трактат Демокрита-Болоса выходит за пределы чисто религиозной сферы, да и псевдонимичность магической «Восьмой книги Моисея» не столько вызвана желанием догматически утвердить находящиеся в ней сведения, сколько является результатом рекламы, борьбы с соперниками, тщеславного желания утвердить собственную рецептуру, то есть продиктована внерелигиозными соображениями. Кроме того, астрологическая литература, к которой, как нам представляется, тяготеет наш трактат, нередко носит имена авторитетных в этой области людей — Нехепсо, Петосириса. Поэтому не стоит сбрасывать со счета возможность того, что имя автора — псевдоним.
О заглавии нашего сочинения надо сказать, что оно условно. В рукописях оно называется по-разному: «Об астрологии», «Об астрономии», «Книга астрономических вопросов», «Об измерении сферы», «О созвездиях», «О небесных знаках» и др. Название «Астрономия» встречает против себя возражение, поскольку автор использует не слово astronomi, а astrologi. Возможно, что авторским названием было «Сфера» или «О сфере». На это предположение наводит фраза из Предисловия, 6: «помимо нашего собственного описания сферы мы не оставили без внимания и надлежащего разъяснения темные места Аратова сочинения».
Книга, предлагаемая вашему вниманию, традиционно и, на наш взгляд, совершенно справедливо оценивается научной критикой как популярная. Однако, назвать сочинение популярным вовсе не значит четко определить его статус. «Астрономия» Юлия Гигина, безусловно, не принадлежит к числу сочинений, написанных профессионалами для профессионалов, то есть к числу произведений школьных. К таким сочинениям относятся «Начала» Евклида и трактаты «Гиппократова корпуса», неоплатонические комментарии на сочинения Платона и Аристотеля; некоторые астрономические и алхимические трактаты, очевидно, обладают вполне специальным характером. То же самое можно сказать как о музыкальных сочинениях Боэция, так и о некоторых греческих магических папирусах из Египта, таких, например, как так называемый папирус Мимо. Несмотря на очевидные различия приведенных здесь в качестве примера сочинений (одни относятся к сфере философии, другие — науки, третьи — «суеверия»), между ними имеется важная общность, благодаря которой мы можем их отнести к разряду школьных. Все они отвечают на вопросы, поставленные не обыденным сознанием, но предшествующей традицией соответствующей сферы знания (платонической философии, астрологии, алхимии, магии, теории музыки). Для того, чтобы усвоить их содержание, недостаточно обратиться к ним самим, необходима специальная подготовка. Это наиболее ясно видно при анализе языка таких произведений: все они насыщены специальной терминологией — либо словами вовсе отсутствующими в обыденной речи, либо общеизвестными, но с новым, свойственным только данной традиции значением.
От школьных надо отличать сочинения, также написанные авторами, профессионализм которых не подлежит сомнению, но обращенные к более широкому кругу читателей. Во-первых, это сочинения, вышедшие за пределы узко специальных благодаря либо своим художественным достоинствам, либо высокому культурному значению высказываемых в них идей, либо тому, что сама тематика трактата предполагает широкую аудиторию. Величайшие исторические труды античных авторов — Геродота, Фукидида, Полибия, Тита Ливия — были результатом серьезной профессиональной работы, связанной с поиском и сопоставлением разного происхождения источников, анализом традиции, собственными выводами и предположениями, с созданием того, что сейчас называется методологией науки. Высокий профессионализм авторов этих сочинений нисколько не мешал тому, чтобы они были популярны в самых широких кругах культурных людей древности. С одной стороны, это результат их литературной ценности, с другой — предмета исследования. Высокая художественная ценность диалогов Платона, наряду с развиваемыми в них идеями, в первую очередь, касающихся природы, происхождения и спасения человеческой души, сделала их в римскую эпоху достоянием людей самого различного национального и социального происхождения и религиозной ориентации. Теснейшим образом к этой группе сочинений примыкают труды, называемые обычно энциклопедическими, в которых, в отличие от предыдущих, компилятивный момент преобладает над эвристическим. Стоит, однако, заметить, что для человека античной культуры это отличие не было столь существенным, как для человека культуры нового времени с его гипертрофированной страстью к получению нового знания; и, конечно, трактат Марка Теренция Варрона «О латинском языке», его «Древности», «Естественная
