Игорь Валин
Три секунды
Резкий требовательный звонок, и рука непроизвольно потянулась к карману. Из-под ног шумно взлетел напуганный голубь. Пашка инстинктивно шарахнулся и уронил ведро с песком. Башмак зацепился за какой-то выступ, Пашка потерял равновесие, и … привычный мир, казавшийся таким надёжным, стал вдруг леденяще холодным и чужим…
Застывшая, как на фото, фигура старого друга Петровича с широко раскрытыми глазами на лице до жгучей боли близка. Кажется, протяни руку, и можно, как бывало во время дружеских застолий, обнять его и похлопать по плечу. Но вмиг Пашку пронизывает острое, до тошноты завистливое понимание, что они уже в разных вселенных. Где-то в необъятных глубинах открывшегося взору неба уже включили секундомер…
"Надо проснуться! " — Пашка привычным способом вынырнул из сна. Но, к удивлению, сон продолжался ровно на том же месте. Та же верхняя площадка строящейся высотки, гордо возвышающейся над обветшалыми зданиями вокруг. То же яркое майское солнце. То же сочно-синее небо. Только фигура Петровича, кажется, стала чуть дальше, а небо будто ближе…
Сколько раз уже Паша взбирался по лестницам этой новостройки!.. Высота всегда манила его. Он мог подолгу стоять на самом верху строящегося дома, открытый ветрам, и смотреть на панораму большого города. Иногда он подходил к самому краю и смотрел вниз. Страха не было…
Кошмар не думал заканчиваться. Пашкины ноги уже оторвались от края площадки, и, нелепо взмахивая руками, он продолжал своё движение в сторону размытых пока ещё очертаний манящего неизведанного мира.
Время, которое с каждым прожитым годом лишь ускоряло свой бег, внезапно полностью остановилось и перестало существовать. Осталось, кажется, только пространство, но и оно поломалось и стало одномерным, превратившись в тонкую прямую между небом и землёй. Весь мир легко умещался на этой прямой, сжатый непонятным образом и отбросивший лишнюю шелуху, придававшую ранее ему объём. Где-то на бесконечных просторах этой прямой находился сейчас наш герой, так близко к небу и так далеко от земли. Он пил небо, жадно глотая, он гладил его руками и совсем забыл о далёкой земле…
* * * * *
Люба с пылающим лицом осторожно освободилась от объятий и встала с кровати, стыдливо прикрываясь краешком одеяла. Покрытая волосами жирная туша начальника самодовольно взирала на её торопливое одевание маленькими свиными глазками. Любе хотелось скорее попасть домой и долго стоять в душе в бесполезной надежде смыть с себя липкое отвратительное чувство вины и стыда. Перед глазами возникло доброе милое лицо Пашки. В нём не было упрёка и боли, была только бесконечная любовь, про которую они постепенно забыли за эти прожитые годы, и сочувствие. Любу охватила нервная дрожь. Ей вдруг стало абсолютно понятно, что каким-то непостижимым образом он сразу всё узнал. И он уже всё простил…
* * * * *
"Какое невыносимо яркое солнце.." — Пашка широко открытыми глазами, не отрываясь, смотрел на вечное светило, и никак не мог ухватиться за какую-то постоянно ускользающую, невероятно важную мысль.
* * * * *
Тёплый августовский вечер. Живописный берег. Догорающий костёр. Душевная компания самых близких друзей. Умиротворяющие аккорды гитары… Люба не смогла поехать, осталась дома с так некстати заболевшим Никитой. Пашка, само собой, получил на дорожку приличную порцию негатива и незамысловатых, но крепких эпитетов, чётко определяющих его отцовские и общечеловеческие качества. Но заставить себя отказаться ехать на день рождения друга он не смог. Волшебные напитки и тёплая компания делали своё дело, и от плохого настроения постепенно не осталось следа. Непонятно в какой момент Пашка всё-таки обратил внимание, что рядом с ним постоянно оказывается весёлая глазастая нимфа, вероятно, чья-то подруга или родственница, которую он раньше не видел и не знал, как она оказалась сегодня в компании…
Чарующий вечер набирал силу. Гитара умолкла, но эстафету подхватили виртуозные соловьи, наперебой спешащие поведать миру о своей любви. Потрескивал костёр. Тёплый ветерок шелестел листьями берёз. Поблёскивала, переливаясь, водная гладь…
Человек слаб…
Иногда перед глазами мимолётно вставал укоризненный взгляд Любы, но она была где-то там, далеко. А юное шаловливое тело глазастой нимфы, пахнущее весной, так близко… Недопустимо близко…
* * * * *
Люба вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Только что розовое её лицо стремительно побледнело, и она, ухватившись за тумбочку, медленно опустилась на пол, краем угасающего взгляда зацепившись за растерянный и испуганный взгляд толстяка.
* * * * *
Пашка встряхнул головой и сделал новую попытку вырваться из кошмарного сна. Сон не уходил. Тогда Пашка решил управлять полётом, как не раз он это делал в прошлых снах. Это было сложно, но часто удавалось, и тогда он подолгу мог парить над городом, чувствуя своё превосходство над остальными, снующими далеко внизу, людьми.
Увы. Данная опция была недоступна в текущей версии вселенной… " Но это же сон?! Это точно сон! Это не может быть явью! Скоро я проснусь, встану, поцелую Любу и ребенка, и начну собираться на работу. Сегодня я обязательно поцелую Любу и ребёнка! Я слишком редко это делаю в последнее время…"
* * * * *
Вереница бесконечных бытовых проблем, куча ежедневных забот порядком потрепали неутомимую и жизнерадостную Любу. Молодость потихоньку уходила, а что-то главное, важное, казалось, так и не появлялось в её жизни. Словно жизнь проносилась мимо, а ей приходилось просто смотреть на всё сквозь окно. Начальник давно стал делать ей знаки внимания, и коллеги дружно завидовали ей, видя интересные перспективы. Но она всегда отшучивалась по этому поводу, всерьёз никогда не рассматривая такой вариант развития событий. Как она переступила порог его съёмной квартиры, она и сама не поняла. Всё как-то сложилось в один сложный пазл: участившиеся семейные ссоры, уходящая молодость, настойчивые ухаживания начальника с недвусмысленными намеками о перспективах карьерного роста для её Пашки. А тут ещё постоянная нехватка утекающих сквозь пальцы средств.
Человек слаб….
Наконец, вокруг цвела весна…
* * * * *
В поле зрения Пашки оказался тот самый голубь. Он смотрел на птицу, как усталые зэки смотрят из недр тайги на стаю перелетных лебедей. "Дайте мне белые крылья…." — в голове возникла знакомая мелодия.
Голубь оказался прямо в центре яркого солнечного диска, но Пашка не зажмурился. Он смотрел, словно пытаясь наверстать все прожитые годы, когда он однообразно жил, устремив взгляд к земле, и совсем не замечал этой величественной красоты неба. Песня навязчиво продолжала
