Глава 1. Кто виноват? И что делать?
Вечеринка была в самом разгаре. А как же… Иван Прокофьев — двадцатиоднолетний обалдуй, сын профессора физики и учительницы математики пришёл с армии. Иван Васильевич Прокофьев, на фоне своих родителей, был сплошным разочарованием. Он не был светилом физики или математики. Более того — точные науки ему не особо давались. Нет, не так… Ему просто было лень. Он обладал соответствующими талантами, но не развивал их, банально забив. Вместо изучения термодинамики — он ходил на самбо, либо гулял с друзьями. Родители много времени бились над своим чадом, но, в итоге, так ничего и не смогли достигнуть. Бунтарство пубертатного периода, помноженное на то, что сын завёл «неправильных друзей», таких же обалдуев, свело на нет все старания родителей. Мальчик, не взявшийся за ум, пустивший все старания своих родителей под откос — рос чуть ли не нахлебником. В самом деле — ну как ему могли помочь кубки города и района по самбо? А, самое главное, кем он мог быть? Тренером? Так извольте педагогическое образование. Единственный исход — профессия, не требующая образования… Родители радовались, когда с трудом заставили Ивана закончить одиннадцать классов… А дальше Иван Васильевич попытался поступить в педагогический ВУЗ по специальности «физическая культура». Вот только — не срослось.
А что происходит на Русь-матушке, когда молодой, взрослый, только что выпустившийся из школы парень, без физических и психических отклонений не может поступить в Университет? Всё верно — армия. Как сказал один авторитетный человек: «Есть разные люди: одни свою Родину от врага защищают, а вторые жён своих педагогов за титьки по институтам таскают. И те, и другие могут быть солдатами. Только первые уже солдаты, а вторые - ещё нет». Так, почти, и было… Одни учились, не покладая сил, а Иван, забив на свои таланты — не уделял учёбе внимания… Одни поступили, даже на платку, а Иван наскрёб нижний порог нормы по баллам. В итоге — кареглазый мальчик, с волосами цвета вороного крыла, отправился защищать Родину.
Ничто так не лишает мозгов, как первая любовь… Особенно — если она безответная. Ничто так не вправляет мозги русскому парню, как армия. Уходил раздолбай, перспектива которого — работа охранником в магазине. А пришёл статный молодой мужчина, наводчик-оператор танкового орудия. Воинская специальность, воинская «романтика» и невероятно глубокая жизненная мудрость… Всего два года и армия выпустила совсем другого человека. Уверенного в себе и знающего, чего хочет от жизни. Чего хотел Иван Васильевич Прокофьев? После всего — он хотел службу по контракту. Поступить в военное училище… Стать офицером. В общем — построить карьеру военного.
Ведь в армии он смог найти то, что не смогли придать его родители ему. Ощущение принадлежности. Отец мог сколько угодно показывать опыты с солнечной батареей, мать могла сколько угодно объяснять логарифмы, фракталы и функции. Но Ивана впечатляла именно служба… Ощущение, что вот оно, место, защищающее его Родину.
Иван вернулся домой, коротко остриженный, подтянутый. Дембель… Он продлится недолго. Ему уже готово место в родной части. Мать и отец, казалось, смирились с его выбором. Главное — не уборщик. Военный это ведь тоже… Образование. Но это, как учитель — не образование, а призвание. Образ мысли, если угодно.
На следующий вечер — весь двор знал, что Иван Прокофьев, бывший местный заводила всего весёлого и интересного, вернулся. И весь двор пришёл в квартиру, которая так удачно подвернулась Ване. Родители уехали к знакомым, скорее понимая, что Ивану надо встретиться с друзьями…
<center>***</center>
Изменился ли я после армии? Сейчас можно уже с уверенностью сказать — что да. Раньше я был самой настоящей мразью. Я даже не понимал своих родителей… Теперь же, после того, как сержант Молькин из деревни Култаево из какой-то там области показал мне всю жизнь… Теперь я понял, как был не прав… И всё же — интересная была жизнь.
Помню, как просил у папы заплатить взятку военкому, чтобы меня — здорового шкафа, призвали негодным, но отец тогда, подстрекаемый моим дедом — меня послал… Служить.
— Армия — это школа жизни, сосунки! Из вас сделают настоящих мужчин! — приветствовал их капитан.
И ведь не соврал. Мужчину из него делали по старинной методике Российской армии. Кривые буквы? Линейкой по рукам! Не заправлена рубашка? Дневальный на пару ночей! Воруешь картошку во время наряда на кухне? Пожалуйста — иди крась гусеницы на танках. В его части все были заняты. Никто фигнёй не страдал.
Обучение специальности шло очень трудно, пока их не усадили за настоящие танки. Вот где я впервые почувствовал счастье. Гроб на гусеницах? Да… Но ощущение выстрела из орудия, особенно доклад: «Попал!». Я налёг на учёбу… И мои старания заметили. Мне предложили контракт, а затем — обучение «в более углубленном смысле». И я собираюсь это использовать.
Но сначала — надо отметить. Двор не изменился. Заучка и мой лучший друг, генератор интересных идей и, по совместительству — любимый ученик моего отца, Владик Ослов, несмотря на фамилию — был очень умён и грезил стать великим физиком. Весь вечер стеснялся и отчаянно стрелял глазами в сторону неприступной, отстранённой Кати Васильевой из пятого подъезда. Она была вытянута сюда Глашкой, в отличие от Кати успевшей прославиться «довольно лёгким поведением». Александр Перин — будущий работник «Свободной кассы» в Макдональдсе. То есть — юрист. И ещё дюжина одноклассников и друзей.
Я был единственным из всего двора, кто попёр в армейку. И они меня так встречают, будто я прошёл через ад. Я ощущаю их как-то странно.
— Мы собрались здесь! — начал ораторствовать будущий кассир Макдональдса. — Дабы отметить возвращение Ивана Васильевича… Прокофьева из армии! Гип-гип!
— УРА! До дна! — я, вместе со всеми, опрокинул в себя рюмку водки.
Огненная вода разлилась по моему телу приятным теплом. Пошла веселуха… Почему-то все считают своим долгом меня порасспрашивать. Про военные байки, смекалку. Про дедовщину… Да вообще про всё! Развеселить, посмеяться. Друзья не изменились, а вот я - изменился. Танковая часть научила мыслить меня какими-то странными категориями.
Веселуха пошла на полную. Танцы, обжиманцы. Через три часа поймал себя на мысли, что веду Дарью Машкину, дочь местного участкового, к себе в комнату. Она не была красивой, чтобы прям — вот она, богиня. Она была симпатичной брюнеткой, двадцати лет. Истосковавшись по женскому
