Эдмонд Гамильтон
Не встретиться им никогда
© Edmond Hamilton, Never the Twain Shall Meet, 1946
© перевод Андрей Березуцкий — Stirliz77
Джон Фаррел почувствовал тот же холодок страха, что и его офицеры и матросы, но показать этого он не мог.
Быть капитаном космического корабля на Земле было прекрасно. Было здорово выйти из Нью-Йоркского космопорта и видеть, как люди с восхищением и уважением смотрят на твою форму и серебряные нашивки.
Но не так уж хорошо было носить эти серебряные нашивки, когда ты в пятидесяти миллионах миль от Земли, твой покалеченный корабль дрейфует в метеоритном потоке, а твоя команда молча смотрит на тебя с испуганным выражением на лицах.
Капитан Фаррел распрямил свою долговязую фигуру и, стараясь изобразить уверенность на своём смуглом, усталом лице, произнёс:
— «Тетис» сильно пострадал, ребята. Но положение не безнадёжно. Мы всё равно достигнем Ганимеда, если сможем починить разбитые ракетные двигатели.
— Чем их починить? — спросил первый помощник Горли.
У большого рыжеволосого ирландца, вечно либо радостного, либо угрюмого, на помятом лице было написано уныние.
— Мы уже использовали наши запасные реактивные сопла, и у нас недостаточно тугоплавкого сплава, чтобы изготовить новые.
— У нас есть жизни, жизни десяти человек, и кислорода хватит на пару недель, — отметил Фаррел. — Так что у нас ещё есть шанс.
Он прошёлся по машинному отделению, в котором они собрались после того, как случайный метеорит оторвал реактивные сопла и часть кормы. Он указал через иллюминатор на усеянную звёздами пустоту впереди.
— Вон метеоритный рой, к которому мы дрейфуем — возможно, там мы найдём нужные нам тугоплавкие металлы. Во многих метеоритах содержится большое количество таких металлов.
Слабая надежда озарила лица матросов, когда они посмотрели туда. И тут Бинетти, худенький молодой навигатор, вдруг вскрикнул и указал пальцем:
— Посмотрите туда! — капитан Фаррел повернулся к иллюминатору как раз вовремя, чтобы увидеть это.
Это была внезапная вспышка света в космосе перед ними.
Она вспыхнула глубоко внутри огромного, редкого метеоритного роя, но это не было жаркое свечение двух обычных метеоров, столкнувшихся друг с другом. Это был ослепительный взрыв чистого света, исчезнувший в одно мгновение.
Фаррел мгновенно понял, что это означает и чем оно чревато для них. На мгновение он лишился дара речи.
Келлс, коренастый второй помощник, хрипло воскликнул:
— Боже мой, некоторые метеориты в этом рое из антиматерии!
— Из антиматерии? — Горли вытаращил глаза, а затем сел и перекрестился. — Значит, так тому и быть.
Эта ослепительная вспышка впереди была смертным приговором. Смертным приговором для любого корабля, рискнувшего пролететь среди антиметеоров.
Некоторые члены экипажа выглядели ошеломлёнными и озадаченными. Келлс всё ещё смотрел в иллюминатор, его губы непроизвольно шевелились. Бинетти тихо выругался на латыни, пылко и явно с хорошим знанием предмета.
Фаррел ощутил приступ холодного, предельного отчаяния. Но он не мог поддаться ему. Нашивки на рукаве не позволяли.
— Значит, из-за того, что часть этого роя из антиматерии, мы просто ляжем и будем ждать смерти? — прохрипел он. — Может стоит открыть воздушный шлюз и ускорить процесс?
Горли тяжело покачал рыжей головой.
— Всё бесполезно, сэр. Возможно, мы могли бы справиться со всем остальным, но мы не можем справиться с антиматерией.
Фаррел увидел, что на всех лицах членов экипажа отразилось одно и то же — отчаяние. Отчаяние и ужас, которые все космонавты испытывали по отношению к антиматерии.
Так было с тех самых пор, как сорок лет назад с Земли стартовали первые космические корабли. С тех пор, как некоторые из этих кораблей попытались приземлиться на Венере и Марсе и исчезли во вспышках чистой энергии.
Именно таким жутким образом люди впервые узнали, что Венера и Марс состоят из антиматерии. И Сатурн тоже, и Нептун. Только Меркурий, Земля, Юпитер и Уран и их спутники были из нормального вещества.
Фаррел часто думал, что это потрясающее открытие следовало предвидеть. Поскольку возможность существования антиматерии была предсказана учёными после открытия позитрона, ещё в 1932 году.
Вся материя состоит из атомов, электроны которых вращаются вокруг центрального протона. В обычной земной материи протон имеет положительный заряд, а электроны — отрицательный. Было принято считать, что материя всей Вселенной такова.
Но открытие Андерсоном позитрона в 1932 году впервые поставило под сомнение это предположение. Ибо позитрон тоже был электроном, но у него был положительный заряд. Затем, в 1945 году, русские учёные в лаборатории на вершине одной из своих гор поймали в ловушку странные протоны, прилетевшие из космоса, протоны с отрицательным зарядом.
Отрицательные протоны, положительные электроны — всё это вместе образовывало материю, прямо противоположную обычной земной. Они образовали негативную, отрицательную материю — антиматерию. А когда Отрицательная и Положительная (обычная) материя вступали в контакт, их противоположные заряды вызывали взрыв, превращая вещество во вспышку фотонов, в чистую энергию.
Подобный энергетический взрыв произошёл, когда «положительный» корабль с Земли впервые попытался приземлиться на «отрицательном» Марсе. Это же произошло в метеорном рое впереди, когда «положительный» и «отрицательный» метеориты соприкоснулись. Именно это должно было произойти с «Тетисом» и всеми, кто в нём находился, если он соприкоснётся с антиметеором в этом дьявольском рое.
Капитан Фаррел заставил себя говорить спокойно:
— Наши шансы намного хуже, чем мы думали. Но они не исчезли совсем, — он указал вперёд. — Мы можем дрейфовать внутри этого роя в течение нескольких дней, не соприкоснувшись ни с одним «негативным» осколком. И мы всё ещё можем спастись, если за это время найдём «положительный» метеорит с необходимыми нам тугоплавкими металлами.
Горли вновь обрёл деятельный настрой:
— В таком случае, если нам повезёт, у нас появится шанс, — воскликнул он. — Мы просто будем молиться, чтобы ни один анти-метеорит не пересёк наш путь.
Келлс невесело усмехнулся:
— Молиться — это всё, что мы можем сделать, пока «Тетис» не додрейфует до хорошего, удобного метеора из «положительных» металлов.
Чёрные глаза Бинетти загорелись надеждой:
