Евгения Пятина
Кто ответит мне, за что?
Три часа ночи, не спалось, Авдей стоял у окна, прижавшись горячим лбом к стеклу.
За окном бушевал сильный ветер, шёл мокрый снег, который большими хлопьями бился о стекло и слёзно стекал вниз.
Он шаркающей походкой подошёл к кровати, нет, не уснуть, что-то беспокоило душу.
Рядом в горнице спала жена его — Полюшка. Подошёл, прислушался, жена спала, тихо посапывая.
Вздохнув, Авдей пошёл обратно и тут он вспомнил, если он уснёт, жена разбудит его в шесть часов утра и заставит вынести ведро с мусором.
Постоял, подумал:
— Выйду охолонусь* маненько*, может и сон придёт.
Взяв ведро, он как был в исподнем* белье, стал одеваться.
Сунул ноги в чуни* с галошами, накинул зипунок* на плечи, на голову шапчонку, вышел на улицу.
Холодный ветер чуть не сбил с ног, осторожно ступая, он двинулся к мусорным бачкам.
Высыпал ведро, повернул обратно, сделав несколько шагов, остановился, крепче запахнув зипунок, стоял прислушивался.
Ему показалось, что из мусорного бачка донёсся писк.
— Будьте вы не ладны, — подумал он о соседской детворе. — В такую погоду закинуть в бак кутёнка* или щенка, ведь замёрзнет!
Авдей вернулся, внимательно осмотрел бачки, пошарил рукой и наткнулся на тугой свёрток, который шевелился и издавал хриплые звуки.
Вытащив его наружу, Авдей понял, что в руках у него был ребёнок.
Он прижал его к груди, прикрывая полой зипунка, бросив ведро, поспешил домой.
Силы оставили его, ноги еле двигались, слёзы застилали глаза.
Войдя в дом, он хотел громко позвать жену, но из горла вырвался стон, грудь сдавило рыдание.
Полюшка в свои восемьдесят лет была маненько* глуховата, но что-то заставило её проснуться. Она встала и, сутулясь, мелкими шажками вышла в коридор, включила свет и онемела.
В коридоре стоял её Авдеюшка, по щекам его текли слёзы, он что-то очень бережно прижимал к груди, вынув свёрток из-под полы, трясущимися руками протянул жене.
Взяв его, Полюшка понесла его в горницу*, положила на кровать, развернула. Перед их глазами предстала новорождённая девочка, синюшная, с неотрезанной пуповиной.
Полина в молодости работала медсестрой в больнице, и обращаться с новорождёнными она умела, приказала согреть воды, и принести корыто.
Выкупав ребёнка, завернула его в простынку, они сели на кровать. Девочка крепко уснула, согревшись после купания.
— В скорую надо бы позвонить, милицию вызвать, — сказал Авдей.
Жена удивлённо на него посмотрела.
— Откуда у нас телефон-то? Отродясь* не было, а к соседке Пелагее стучать в четыре часа утра, себе дороже будет, ору* не оберёшься, подождём до утра.
Так и сидели они, прижавшись друг к другу, тихо плакали, почему сейчас, в старости, а не раньше в молодости? Авдей смотрел на свою жену, вспомнил, как увидел её впервые статную красавицу, из соседнего села, и как бегал к ней на свидание шесть вёрст, и как поженились: свадьбы не было — оба одиноки.
Они молили бога, послать им ребёночка — девочку, Аннушкой бы назвали, но не дал господь им такой милости. А теперь, сидя на кровати, Полюшка прижимала дитя к своей высохшей груди и тихо покачиваясь, сквозь слёзы пела колыбельную.
Им не хотелось, чтобы наступало утро, знали, что утром они осиротеют и снова останутся одни, поэтому сидели ещё теснее прижавшись, оберегая своё найденное счастье.
Утром приехала милиция и скорая, записали все, что рассказали старики. Заполняя бумагу, милиционер спросил:
— А как её записывать?
Полюшка вся встрепенулась.
— Так Анной её звать, Анна Авдеевна, а фамилия у неё Соловьёва.
Все удивлённо уставились на неё, Полюшка, опустив голову, тихо сказала:
— Мы хотели дочку-Аннушку, да бог не дал, — замолчала, слёзы капали ей на грудь.
— Так и запишите, — сказала врач. — Какая разница? Пусть будет Соловьёва.
=========
Село Заречное раскинулось в низине, оно утопало в зелени. Аккуратные домики с узорчатыми ставнями и цветными заборами украшали его.
На высокой сопке, чуть вдали от села, стоял дом, он напоминал барак. Крепкий забор и крепкие решётки окружали его. Это был детский дом, жители села старались не подходить близко к нему и детей туда не пускали.
На скамейке за углом барака, сидела худенькая девочка, густые чёрные волосы, огромные чёрные глаза с длинными ресницами печально смотрели вдаль. Аннушке было шесть лет, и ни разу она не выходила за пределы ограды. Она с тоской смотрела на птиц, завидуя их свободе, они могли свободно лететь куда угодно, поднимаясь высоко в небо и осторожно опускаясь на тонкие ветки, расправляли крылышки, грелись на солнце.
У Анны была одна тайна, каждое утро и вечер, она залезала в густые кусты, что росли у забора и через узкую щель в нём, следила как мамы и папы приводили детей в детский сад, а вечером уводили обратно. Она была уверена, что когда-нибудь и её мама придёт за ней, и они, взявшись за руки, уйдут отсюда.
В детском доме Аннушке жилось несладко, гордо поднятая голова выдавала её породу, что вызывало ненависть воспитателей и старших сверстников, одна только баба Варя с пониманием относилась к девочке, и та полюбила её, ища в ней защиту. Баба Варя мыла полы в коридоре, ей было уже далеко за семьдесят, на лице лежали глубокие морщинки, но глаза излучали тепло и ласку, за что девочка и льнула к ней.
Воспитанники постарше, заставляли младших делать свою работу: мыть полы, стирать их вещи. Только одна Аннушка наотрез отказывалась, за что бывала сурова наказана. Худенькие плечики и спинка частенько были в синяках, но никогда и никто не видел её слёз, крепко сжав зубы, она стойко переносила побои.
На сопке, недалеко от детского дома, стоял красивый двухэтажный дом. Аннушка знала, что там живёт Мария Николаевна, их заведующая.
Два раза в неделю она уводила двух или трёх воспитанниц постарше к себе в дом, возвращались дети радостные, с полными карманами конфет. И только спустя несколько лет она поймёт, что это были маленькие рабы, которые делали в этом доме всю чёрную работу за горстку сладостей.
Шли годы, из худенькой девочки Аннушка превратилась в красивую девушку. Чёрные слегка волнистые волосы обрамляли лицо, горделивая осанка и тонкая талия заставляли обращать на себя внимания.
Выйдя из детдома, Аннушка попала в более жестокий мир, её мечтой было поступить в институт и стать врачом хирургом, но в институт её не приняли, намекнули, что нужны деньги, и не малые, а ей, детдомовке, их не найти.
