Анатолий Гусев
Поход в Бьярмаланд
«Разве не постыдно свободным ярлам подчинятся конунгу?» — так думал, сидя в своём имении на острове Бьяркей ярл (князь у скандинавов) Торгнир Ульф.
Недавно конунг Харальд Серая Шкура наложил на ярла вергельд (денежная компенсация) в десять марок золотом за убийство Карли Эйнарсена. Убил его Торгнир, мстя за своего племянника Асбьёрна Хунда. Мать убитого племянника, вдова его родного старшего брата попросила об этом. Брат умер несколько лет тому назад от какой-то болезни. Он, Торгнир, стал старшим мужчиной в роду. Не выполнить просьбу вдовы брата, это значить навечно покрыть себя позором.
Карли убил его племянника просто так, из зависти, метнул в Асбьёрна неожиданно копьё. Вот этим копьём Торгнир и убил Карли. Да, не в честном поединке, но Карли двадцать лет, а ему уже тридцать пять, разница есть и существенная. Торгнир просто позвал Карли и когда тот подошёл к нему пронзил его копьём с криком: «Узнай теперь, Карли, жителя острова Бьяркей! Надеюсь, ты узнал копьё». Карли умер, а конунг (король) назначил вергельд. Платить придётся, а иначе конунг пришлёт воинов, и они разорят гард (крепость, укреплённый посёлок) ярла. У конунга воинов больше.
Открылась дверь и к ярлу вошёл хускарл (знатный дружинник, домоправитель) Кнуд Рыжий.
— Ярл, тут один из трэллов хочет говорить с тобой.
— Трэлл? — удивился Торгнир. — Как его звать?
— Финн.
— Финн? Ну, хорошо, впусти его.
Финнами норманны звали всех лесных жителей к востоку от Скандинавии.
Трэлл (раб) поклонился ярлу без страха, с некоторым достоинством. Он был широк в кости, высок и плечист, одет в длинную серую рубаху, какие носят рабы, на шее железный ошейник.
— В гарде ходят слухи, что ты, ярл, нуждаешься в деньгах.
— Это не слухи, это правда.
Ярл с интересом смотрел на трэлла.
— Я могу помочь. Я знаю, где взять деньги.
— И где же?
— В Бьярмаланде.
— Это и я знаю, хотя там и не был. Взять здесь товар, а там обменять его на меха. Но наберу ли десять марок? А ещё надо заплатить дружине. Или ты предлагаешь просто ограбить прибрежные селения?
— Нет, не селения, но ограбить.
— Не селения? А что?
— Меня зовут Туган, я — бьярм. У нас есть такой обычай: когда умирает или рождается человек, то землю, где он родился или умер, смешивают с монетами и приносят богине Юмале. Наша богиня сделана из чистого золота, она сидит на троне и прижимает к себе сына, а перед ней серебряная чаша, наполненная монетами, она всегда полная. Вот оттуда ты, ярл, можешь украсть монеты, только не трогай саму богиню и чашу.
— А если трону?
— Богиня разгневается, и ты умрёшь.
— Так, хорошо. И ты знаешь, где находиться эта ваша богиня?
— Знаю. На реке Виньё, недалеко от устья.
— Виньё, — задумчиво произнёс ярл, — Я слышал о ней. И что ты хочешь?
— Свободы, прямо сейчас, снять этот железный ошейник, — бьярм дотронулся до своей шеи, — и оставить меня там в Бьярмаланде.
— То есть, довести тебя до дома? За это ты покажешь дорогу к деньгам? Я удивляюсь: как ты с такой статью и стал рабом? Я могу взять тебя к себе в дружину.
— Нет. Я хочу умереть на родине.
— Хорошо. Кнуд, прикажи снять с него ошейник.
Этот разговор произошёл зимой, а через месяц, когда утихли шторма драккар (корабль викингов) ярла Торгнира Ульфа вышел в море с двадцатью воинами на борту, а ещё сам ярл, хускарл Кнуд, кормчий Сигурд и ещё двое приближённых ярла Гудмунд и Хаук — всего двадцать пять человек, бывший трэлл Туган не в счёт.
Корабль шёл по Гандвику (Северный Ледовитый океан) вдоль пустынных берегов Хогуланда (северная часть современной Норвегии и Кольский полуостров) на северо-восток и только нищие селения лапландцев встречались на их пути. Гребли как в штиль, так и при попутном ветре, стремясь как можно быстрее попасть в Бьярмаланд, что бы к осени уже вернуться домой. И вот берега Хогуланда свернули на юг, драккар вошёл в огромный залив Гандвика (Белое море), пересёк пролив и шёл вдоль восточного берега на юго-запад. Эта полоска берега с селениями норманны и прозвали «бьярма», то есть «кайма» между морем и лесом.
Солнце перестало заходить, а только красным шаром докатывалась до горизонта на севере и, тут же, поднималось вверх, что бы возобновить своё путешествие по бело-серому небу.
Торгнир останавливался у каждого селения бьярмов. Он всё же взял товар для торговли, на всякий случай: похищение монет богини Юмале толи удастся, толи нет, а торговля уж точно состоится. Меняли на пушнину и моржовые клыки всякую железную хозяйственную мелочь — гвозди, скобы, молотки, топоры, лопаты и прочий инструмент. Особенно хорошо шли ткани. Даже некрашеная льняная ткань, из которой шили одежду для рабов, а уж о крашеной в яркие цвета ткани и говорить нечего.
Ярл уже считал поездку удачной: вергельд он отдаст и небольшая прибыль будет.
Вода в море становилась всё менее солёной, норманны приближались к большой реке Виньё (Северная Двина).
Драккар осторожно двигался между островов устья, придерживаясь главного течения, и ночное солнце освещало корму. Шли долго, и не понятно было: где находились. И справа и слева песчаные жёлтые полосы толи основного берега, толи островов. На песках этих растут громадные сосны, вдали от берега — осины, ещё дальше чернели ели, на островах березняки. Ярл стал опасаться — не заведёт ли его бьярм в засаду. А с другой стороны: откуда бьярмы узнают, куда он идёт и зачем идёт?
— Долго ещё? — спросил Торгнир.
— Нет, — ответил Туган, — уже почти пришли. Вон за тем островом надо пристать.
Свернули направо за островом, покрытыми полузатопленными тонкими берёзками, остановились.
— Рассказывай, — обратился к бьярму Торгнир.
— Я покажу дорогу.
— Не надо, мы сами найдём.
— Не доверяете?
— Ты нас считаешь глупцами?
На лице бьярма мелькнула растерянность. Мелькнула и пропала.
— Хорошо, слушайте, — сказал он.
— Гудмунд, — сказал ярл самому молодому из своих приближённых, — слушай внимательно, ты пойдёшь на разведку.
Лицо Тугана помрачнело, но он взял себя в руки и спокойно стал рассказывать:
— Вот за этим леском, будет большое поле, надо найти тропинку и идти по ней. За поляной густой еловый лес, пройдя его, выйдешь на поляну. На ней и находиться Зарни-ань, а за её спиной курган из земли и монет.
— Зарни-ань? — удивился ярл. — В гарде ты называл другое имя.
— Это так. Только не
