Алексей Курилко
В поисках золотого тельца
Часть первая
Глава 1
Ох и жара стояла этим летом. Солнце жгло немилосердно. И ни намёка на ветерок.
Город плавился в собственном соку. Тень не спасала. Под солнцем человек жарился, а в тени парился. Обезвоженный организм страдал от духоты и жажды.
Любой прохладительный напиток (даже простая вода) приобретал вкус божественного нектара.
После трудового дня люди принимали холодный душ, и многие испытывали наслаждение, близкое к оргазму.
В эту знойную погоду верилось с трудом в то, что каких-то пять-шесть месяцев назад город находился в крепких ледяных объятьях зимы.
Такой суровой зимы не было лет двадцать. Температура опускалась до минус сорока. Мороз, снег, лед…Дороги не посыпали ни песком, ни солью…В городском бюджете на эти мелочи не оказалось денег. Зато лично мэр Леонид Белоцерковский заявил, что на улицах города будет работать множество снегоуборочных машин. Однако они так и не появились.
Люди разных возрастов и профессий, поскальзываясь, падали с одним-единственным проклятием:
- Грёбаный Белоцерковский!
А мэр улетел в Доминиканскую республику в отпуск. Это был уже шестой отпуск за последний год. И ему было начхать на то, что на другой стороне планеты люди ломают ноги и руки, преодолевая ледяные и снежные препятствия. Кто смеет его осуждать?
Белоцерковского давно прозвали Лёней Космосом. После публичного заявления о его твёрдом намерении лететь в космос со своим котом.
Поговаривали, будто градоначальник крепко сидит на коксе. Бывший министр внутренних дел даже требовал, чтобы мэра отправили на принудительное лечение.
Человек он действительно странный. Не от мира сего. Мягко выражаясь.
Знаю о нём одну занимательную историю.
Однажды художественный руководитель театра имени Ивана Франко Богдан Арнольдович Сдубка явился к Белоцерковскому на приём. Поведал ему о нынешних трудностях театра, просил финансовой поддержки при проведении скорого юбилея – театру девяносто лет.
Леонид Михайлович слушал рассеянно, но слушал. Всё-таки перед ним сидел не простой человек, а знаменитость: Белоцерковский пару раз видел это лицо в кино.
Богдан Арнольдович долго говорил о значении искусства и культуры в современном мире и о том, что его театр является не только лицом, но и душой города.
- Как-никак, - окончил он свою двадцатиминутную речь, - девяносто лет - это, согласитесь, дата!
Мэр встрепенулся:
- Вам девяносто? Никогда бы не дал!
Он с искренним восхищением глядел на Сдубку. Тот мягко возразил:
- Девяносто лет не мне, а театру. Я же вам объяснял. В этом году исполняется…
Леонид Михайлович поспешил исправиться:
- Девяносто лет, - воскликнул он, - это да! Решили праздновать? Надо помочь. Всё ж таки круглая дата. Как ни крути. Срок немалый. – Белоцерковский вздохнул, задумался: - А территориально где находится ваш кинотеатр?
Сдубка был ошарашен и возмущён до глубины души. Он вскочил, ощутив резкий прилив крови к голове. Возникла напряжённая пауза. Затем Богдан Арнольдович усилием воли взял себя в руки, опустился обратно в кресло и спокойно разъяснил, где конкретно расположился…кинотеатр имени Ивана Франко.
Что поделаешь, искусство требует жертв. В данном случае в жертву приносились лишь слова и чувство негодования по поводу бездуховности и некомпетентности главы города.
Сдубка поступил дипломатично.
Впрочем, как оказалось, он напрасно сдержался и наступил на горло своему самолюбию: денег Белоцерковский так и не дал.
Ну да Бог с ним! Я вообще не понимаю, какого чёрта речь зашла о нём. Так часто бывает: начнешь за здравие, а кончишь за упокой.
Ведь я говорил о зиме. Нет, я говорил о лете.
Лето стояло жаркое. Сухое. Меня жара не пугает. Нам, румынам, такая погода только в радость.
Ну вот. Теперь придётся растолковать – почему «нам, румынам». Хотя это недолго. Обещаю.
У меня по маминой линии все русские. Типичные такие кацапы. Русоволосые, нос картошкой, зеленоглазые… Зато по папиной линии… Бабушка Ефросинья Карповна – донская казачка. Дожила до девяноста семи лет. (Я ее редко видел: отец с нами не жил.) Перед смертью – за пару лет - у неё развился склероз. Но жизнь ей это обстоятельство не портило. Напротив. Каждое воскресенье она садилась смотреть по видеомагнитофону – ещё редкая вещь в то время – фильм «Тихий Дон» и каждый раз смотрела, как в первый.
Да, в склерозе есть свои плюсы.
У Ефросиньи Карповны было три сына. Все трое пошли в своего отца. Смуглые, чернобровые, большеглазые… а вот кто был отец по национальности – неизвестно. Звали его Михаил Найденко. Его нашли на улице брошенным младенцем… Дали имя, фамилию… Дали «путёвку в жизнь»…Но вот кто же он был по национальности – никто, и он сам, не знал. Может, цыган, может, еврей, может, турок или татарин…Словом, та ещё порода.
Лично мне всегда было интересно: сыном какого народа на самом деле был мой дед, не вернувшийся с войны, чья кровь, на целую четверть, течёт в моих жилах.
Всякий раз, когда я слышу цыганские напевы, мне кажется, будто что-то родное и тёплое шевелится в груди, там, где должна обитать душа. Но столь же родное и тёплое шевелится в груди, когда я слышу «Хава нагила» или завывание муллы.
Одна девушка утверждала, что я похож на Аль Пачино. Но та барышня была в меня влюблена, а влюблённым верить нельзя – они необъективны. Так что у меня совсем маленькая надежда на то, что я итальянец.
Все мои предки давно покинули сей бренный мир. Докопаться до истины почти невозможно. Да и не настолько сильно меня это волнует. Так, постольку-поскольку.
И вот на Рождество мне приснился яркий кошмар. Будто шагаю я по какой-то тёмной мрачной улице и вдруг из подворотни выныривает косматая старуха в грязных лохмотьях и, потрясая клюкой, шамкает беззубым ртом:
- Хочешь знать, кто твои предки? Они родились в последней провинции Великого Рима!
В замешательстве я отступаю на шаг. Старуха же, приближаясь ко мне, продолжает вещать:
- Ты румын, мой мальчик. Прямой потомок волчьего рода. Тебе не страшны враги, ты сам погубишь себя. У тебя будет пятеро детей и две законные супруги. Ты умрёшь в расцвете сил, в полном достатке, на самом пике своей славы.
На этих словах я проснулся с крепкой верой в то, что старуха во сне сказала чистую правду.
Утренняя заря легко рассеяла все страхи и предрассудки. Но с тех пор я частенько шутя говорю:
«Я внук румынского князя…»
Глава 2
Итак, стояла дикая жара.
А я находился в крайне бедственном положении. Безработный. Без копейки денег. То есть
