Виктор Райтер
Забвение
Все свои дни я записывал в дневник, который мне дала Док.
Кто ты? Откуда ты взялась? Что ты здесь делаешь? Где я? Это были мои первые мысли, когда я очутился в этой комнате, а напротив меня сидела незнакомка, глазами походящая на обычного проходимца, которого встречаешь каждый вечер в подворотне.
Я в комнате. Горчичные стены. Белоснежная деревянная кровать, сверкающая своим лаком от попаданий солнца, с «королевским» изголовьем, напоминающим гильотину. От этой головной боли только такие сравнения и приходят в черепную коробку.
Слева, там, где окно, весит бежевая штора на шоколадном карнизе, чуть прикрывая ослепительную тюль, сквозь которую на меня падают теплые лучи. Справа мой взор упал на молочный комод с четырьмя выдвижными ящичками. Недурно-недурно!
Передо мной на кровати, напоминающей гильотину, сидит девушка с пошарпанной тетрадью в руках и что-то в ней изучает. Я боюсь проронить и звука, а в мыслях с криком молюсь о том, чтобы она не заметила моего пробуждения. Какой же контраст.
Она молода, ей до 25 лет, кажется вот-вот окончила институт.
Кто же она? Меня не так сильно волнует вопрос «где я», в отличие от вопроса «кто она», т. к. в яме можно оказаться в любой момент, но если с тобой будет правильный человек, то вы когда-нибудь, да выберетесь.
У нее пышные, немного волнистые волосы цвета блонд. Светло-голубые глаза прячутся за нежным локоном, который, если уходить в юмор, так и напоминает аппетитную лапшу.
Как же я голоден! По ощущениям я не ел больше суток. Желудок свернулся до размера детского кулачка.
У нее чуть опухшая нижняя губа. Видно, что посередине она лопнула. Девушка из бойцовского клуба? Или сразу из проекта «Разгром»? А может я сам из этого клуба? Просто во время боя получил больше чем обычно, вот и словил амнезию! Амнезию? О, нет, нет, нет!
— Я знаю, что вы не спите, вы плохо это скрываете, — повернулась и крайне мило улыбнулась девушка. — У вас крайне тяжелое состояние. Ближайшее время вам не разрешается вставать с кровати.
Что же со мной случилось?
— Я могу предположить какие вопросы у вас могут появиться. Можете звать меня Доктор. Вы попали к нам на лечение по просьбе вашей семьи. Целый дом в вашем распоряжении на все время лечения, но сначала нужно поправиться.
Разве у меня есть семья? Целый дом для одного пациента? Неужто я выиграл миллион в казино и сразу же купил себе дом с горничными, которым и заплатил за этот цирк? Ее слова не вносят никакой ясности в происходящее.
— Алек, я не могу этого не рассказывать, как бы мне не было тяжело это делать, но все же, мы ждем пользы от лечения, поэтому вам нужно об этом знать.
Сердце забилось в точности как в фильме ужасов при виде темного коридора и зловещей музыки на фоне.
— Вы с женой и сыном были в кино пару дней назад. Во время сеанса ваш сын вышел в туалет. Его долго не было. Вы решили проверить его. Зайдя в туалет, вы увидели кровь, вытекающую из одной кабинки. Позже, из-за неконтролируемых эмоций, вы налетели на одного мужчину, вошедшего в туалет, который, как вам показалось, виноват. Он оказался с кастетом. Именно им вы получили по затылку. Мужчина уже за решеткой, — максимально монотонно проговорила девушка.
Как же больно. Больнее всего то, что я не помню ничего из сказанного Доком. Потерять сына, которого даже и не вспомнишь…
* * *
Эти два дня ко мне относились лучше некуда. Док постоянно приносила вкусности, мяла мне подушку и застилала белую чистую кровать. Она созванивалась с другими врачами и общалась на счет моего случая, порой, мне даже приходилось услышать пару строк из их обсуждений. Вчера я слыхал как другой врач — мужчина с уж больно знакомым голосом — ругал Дока: «Эти методы уже не работают! Как ты не поймешь это, Док? Уж сильно мала вероятность спасти его.». В эти моменты мне становилось страшно, т. к. в остальных «медицинских» разговорах я улавливал лишь отдельные слова, не понимая всей сути, а здесь — все было ясно.
Мне было тяжело лежать двое суток, практически не вставая. Я не чувствовал себя больным и совершенно не думал, что со мной что-то не так. Хоть я и правда ничего не помнил, но в голове закрадывались мысли, подозрительные мысли.
Почему она не называет своего имени? Почему другой врач обратился к ней также, «Док»? Как долго я здесь буду находится, и можно ли мне наконец увидеть жену, которую я, к слову, даже не помню? Она то точно расскажет мне, что здесь происходит.
Я попросил девушку дать мне телефон, чтобы позвонить жене. На телефоне не было ни единой фотографии, ни единого приложения. Был только один контакт «Моя жена». Неужто я себе утроил «дофаминовое голодание»?
Я позвонил жене. Звонок был необычный, как минимум потому, что мне ответила женщина с очень родным и теплым для груди голосом, и после моего приветствия сказала: «А, это ты, Алек? Прости, родной, я просто тут заработалась совсем!». Я попросил ее приехать, на что получил ответ «Скоро, милый, скоро. Жди меня завтра. Спасибо, что позвонил. Я думала, что и про меня забудешь…».
Услышав жену, я немного успокоился и перестал формулировать подозрительные мысли. Родной голос творит чудеса. Всего пару фраз и так спокойно!
Интересно, если я когда-то и любил эту женщину, смогу ли я вновь ее полюбить?
* * *
На следующий день, наполненный солнечным теплом, в мою прохладную от кондиционера «палату» зашла Док и неприметная женщина, которой по первому взгляду можно дать около 35 лет. Она была в пальто, украшенном бежево-коричневыми квадратиками, в высоких ботинках и черных брюках из приятной ткани, ласкающей ее ноги. В ее руках виднелся длинный зонт. Женщина выглядела немного взволнована и по-матерински напугана. Увидев меня, она рывком очутилась у моей «койки». Док за нами наблюдала.
— Алек, родной, с тобой все в порядке? — наклонилась ко мне «неизвестная». Я кивнул ей как дрессированная годами овчарка, делая вид, что все понимаю и все хорошо.
В одно мгновенье я заметил на ее безымянном пальце левой руки знакомое кольцо. Где-то я его видел. Не один раз.
На пальце виднелся немного поцарапанный символ бесконечности.
* * *
Я вспомнил. Работаю я на одну
