Небо в подарок
Мы застряли!
— Мы застряли! — радостно объявил какой-то совершенно незнакомый пацан, грохнул дверью, которая тут же отъехала обратно, отодвинул дверь следующего купе и туда тоже объявил: — Мы застряли! — проскакал вприпрыжку вдоль вагона, распахнул дверь в тамбур и побежал радовать следующий вагон. Лейли закрыла книгу и посмотрела на мужа, он нервно улыбнулся и кивнул:
— Мы застряли.
— Как давно?
Он неоднозначно двинул плечами, посмотрел на часы и вздохнул:
— Когда мы остановились, это была не проверка и не обслуживание. Сначала машинист думал, что мы ждём, потому что по нашему пути идёт более приоритетный поезд, но потом ему вообще перестали отвечать по телефону. Он подозревает шторм на той стороне Грани. Ну или государственный переворот.
Лейли подняла бровь, Алан улыбнулся как маньяк:
— Шторм вероятнее. Но тут две новости классической дихотомии — если это государственный переворот, то нам скоро сообщат и перенаправят; если это снежный буран, оборвавший провода и оставивший всю Грань без связи, то скоро нам отрубят электричество.
В салоне погас свет, Алан радостно раскинул руки:
— Это шторм! Сейчас включится резервный генератор.
Свет включился, но очень тусклый, Алан гордо сложил руки на груди:
— Горжусь! Как часики.
— Ты готовил свои поезда к такой ситуации?
— Конечно, — он задрал нос ещё выше, потом перестал прикидываться оптимистом и сказал: — Но, учитывая холодину на улице, резерва хватит часов на двенадцать, если за это время не придёт помощь, нам крышка.
— И что мы тогда будем делать?
— Впряжёмся в поезд, как олени Санта-Клауса, и дотащим его до ближайшей гостиницы грубой мышечной силой. Очень сексуально. Тебе понравится. Ты уже представила? Тебе нравится?
— А давай мы очень сексуально запитаем поезд электричеством. У меня полный резерв. Если посчитать формулу преобразования, то можно очень сексуально сидеть в своём купе в магическом трансе, а поезд очень сексуально будет ехать сам.
— Ты думаешь, это круче? — изобразил размышления Алан, Лейли отодвинула занавеску и выглянула — там сугроб начинался самую малость ниже уровня окна.
— Я думаю, мне придётся идти впереди поезда и не особенно сексуально убирать с пути снег лопатой, чтобы ты мог потом с комфортом протащить по этому пути поезд. — Она посмотрела на мужа и изобразила ненатуральную томность: — Очень сексуально.
Он рассмеялся, встал и протянул ей руку, предлагая серьёзно:
— Пойдём поговорим с начальником поезда, спросим, чем мы можем ему помочь.
***
Пойдём лепить снеговика!
— По-моему, мы застряли, — обречённо констатировал Роман, созерцая из окна сугробы по пояс и густой хвойный лес в белых шапках снега на каждой еловой лапе.
— Пойдём лепить снеговика! — радостно предложил сидящий у него на шее ребёнок и стал подпрыгивать, Роман посмотрел на жену и вопросительно протянул:
— Юльк, а Юльк? Пойдём лепить снеговика?
— Да, конечно, сейчас ангину долечим и сразу пойдём, бегом побежим, — она поила ещё одного сына сиропом с ложки, в это время её дёргала за рукав младшая дочь и шептала:
— Мам, ну мам, ну мама... Я какать хочу.
Старший сын смотрел за окно и вдохновенно тыкал пальцем в идеальное место для снеговика:
— Вон там, скатаем огромный-преогромный ком, я сам скатаю, я очень хорошо умею, а потом второй! Папа, ты мне поднимешь его? Папа!
— Рома! — второй раз позвала мужа Уллиниэль, вообще не эльфийским тоном, который зато всегда работал.
— Что? Я тут!
— Отведи ребёнка в туалет!
— Уже веду! — он вышел, потом дверь опять открылась и заглянула Лейли:
— У вас всё нормально? Ничего не нужно?
— Нормально, — вздохнула Улли, — мы правда застряли?
— Да, — Лейли вошла и закрыла дверь, — мы были у начальника поезда, он связывался с ближайшей станцией, ему несколько раз отправляли предупреждения о буре, а потом связь пропала. Мы сейчас как раз перед Гранью стоим, там в голове поезда сугробы до окон, а в хвосте снега почти нет, это из того Мира метёт, в этом спокойно. Мы здесь пересидим, пока восстановят связь, потом с той стороны пройдёт чистка путей, и поедем. — Улли подняла на неё нервный взгляд, Лейли добавила извиняющимся тоном: — По времени пока ничего не известно. Скоро пройдёт проводник, раздаст дополнительные одеяла, снеки и воду, не отказывайся, даже если сейчас не нужно.
— Всё настолько серьёзно?
— Мы пока не знаем. Если что-нибудь выясню, я приду.
— Хорошо.
Лейли ушла, пришёл проводник с одеялами, потом вернулся Роман с сыном, дочь ещё раз дёрнула Улли за рукав и проныла:
— Мам, я хочу какать.
— Рома!
— Да?
— Я сказала — отведи ребёнка в туалет!
— Так я отвёл!
— Кого ты отвёл? Он не хотел! Она хотела!
Роман снял с шеи сына и вопросительно на него посмотрел. Сын развёл руками:
— Ты сказал какать — я покакал. Какие ко мне вопросы?
— Мужик, — впечатлённо качнул головой Роман, посадил сына на диван, посадил дочь на шею и вышел. Младший допил сироп и сказал:
— И я хасю.
— Пойдём, — кивнула Улли, осмотрела бардак в купе, нахмурилась и вопросила пространство: — А где Настя?
— Она у Толика, — сказал старший сын, вальяжно откручивая крышку банки с сиропом, лихо опрокинул половину в рот, половину на грудь, проследил взглядом за густыми каплями, стекающими со свитера на джинсы, невинно улыбнулся матери и сказал: — Я теперь сладкий мальчик, да? Тихо! — поднял ладонь драматичным жестом и понизил голос, хмуря брови как король сцены: — Я знаю всё, что ты можешь мне сказать! Я сделаю это сам, как делал всё лучшее в своей жизни! — размахнулся и влепил себе подзатыльник.
***
Ты умеешь делать снежных ангелов?
— Какой шикарный сугроб! Просто, блин, восхитительный, если я правильно всё понимаю! Ты когда-нибудь видел такой же обалденный сугроб? Я — нет. Если я не прыгну в него прямо сейчас, я, наверное, сдохну. Как думаешь? — совершенно незнакомый пацан стоял на крыше поезда и поедал влюблёнными глазами искрящийся снежный простор, который начинался практически у его ног и уходил куда-то в полупрозрачные
