Алексей Елисеевич Крученых
Календарь
Вместо предисловия
Милый Кручёных, на что тебе это предисловие? В рекомендации ты не нуждаешься. Убеждать людей, которые этого ещё не знают, поздновато. Дело это не моё, да оно бы меня и утомило. Ты из нас самый упорный, с тебя пример брать. Вот похвала тебе. А вот новогоднее напутствие твоей книжке. Припоминая состоянья, в каких мы её слушали, можно пожелать твоим читателям той неомрачённости, которая открывала нам множество вещей, в каноническом искусстве невозможных.
Исчезала видимость литературы. Память о смысле отмирала, как воспоминание о смешной и быстровзятой назад претензии. Чуть-чуть отдавало театром, но как отраслью цирковой. Все категории ускользали. Оставалась лишь острота общей замечательности, натуралистической, двухминутной, как у талантливых имитаторов. Беглая разорванная наблюдательность заставляла смеяться в местах, лишённых прямого комизма, и сквозь этот смех широкие типические картины природы, одна за другою, вплывали в сознание, вызванные резким, почти фокусническим движением, родственным основной очковтирательской стихии искусства.
Несколько слов о последнем. Роль твоя в нём любопытна и поучительна. Ты на его краю. Шаг в сторону, и ты вне его, т. е. в сырой обывательщине, у которой больше причуд, чем принято думать. Ты – живой кусочек его мыслимой границы. Даже грубейшая его формула, формула эффекта (сражающего воздействия), шире той области, которую ты себе отвёл. Мгновенность рискованной бутафории и мгновенность неподготовленного воодушевления друг от друга неотделимы в лирическом приёме. Это одно молниеносное целое. Но даже и оно кажется тебе недостаточно узким, и ты из этой элементарной пары совершенно выбрасываешь вторую, одухотворяющую часть.
Если положение о содержательности формы разгорячить до фанатического блеска, надо сказать, что ты содержательнее всех. Есть множество примеров, и это, конечно, все, кого ты поносишь, равно как и все те, кого ты по дружбе не трогаешь, в том числе Маяковский, Асеев, я сам и множество других, относительно которых с течением времени всё уместнее становится вопрос: "Всё ли это еще искусство или давно стабилизировавшаяся широковещательная банальность?" Тебя, разумеется, такое сомнение коснуться не может. Вопрос о том, искусство ли уже то, что ты даёшь, – единственно возможный в твоём случае, давно разрешён. И ты так крепко держишься за творчество в его первичной стадии, что можно не бояться никаких переходов. Их не будет. Ты его возмужалости не допустишь.
Борис Пастернак
25/XII-25 г.
Календарь
Весна с двумя угощением
Я прожарил свои мозг как шашлык на железном пруте –
З – з – з – ж – ш – щ! –
Добавляя перцу румян и кислот
Чтобы он понравился Музка тебе,
Больше
чем обрюзгший
Размазанный Игоря Северянина торт
Чтобы ты вкушала
Щекоча ноготком
Пахнущий тер-пен-ти-ном смачек
Сердце мое будет кувырком
Как у нервного Кубелика
Смычек.
А на дворе
уже растаяли сосульки
и слова:
– Алла! Алла! Велик Алла! –
С часовни запел муэдзин,
– Хвала подателю тепла, Алла – а! –
Зима уходит опостылая!
Все церкви выпиты лужами
Выдувает Москву ветерок!
Вот, вот воробей п – о – н – а – т – у – ж – и – т – с – я
И станет совсем хорошая погода!..
В сарафане храсном Хатарина
Хитро – цветисто
Голосом нежней, чем голубиный пух под мышкою,
Приглашала дорогих гостей
И дородных приезжай:
– Любахари, любуйцы – помаюйте!
Бросьте декабрюнить!
С какой поры мы все сентябрим и сентябрим
Закутавшись в фуфайки и рогожи!..
Вот на столе пасхальном
Блюдоносном
Рассыпан щедрою рукою
Сахарный сохрун
Кусочки зользы
И сладкостный мизюль (мизюнь)
– Что в общежитьи называется ИЗЮМ! –
Вот сфабрикованные мною фру – фру,
А кто захочет – есть хрю – хрю
Брыкающийся окорок!..
А вот закуски:
Юненький сырок
Сырная баба в кружевах
И храсные
И голубые
Ю – юйца –
Что вам полюбится
То и глотайте!..
Тут дочь ее – Назлы,
Вертлявая, как шестикрылый воробей
Протарахтела:
– Какой прелестный сахранец!
Засладила все зубы, право!
А перец зубоскал –
И чудо, и восторг!
Мой мосторг! Мой мосторг!!! –
На стрикулистской ножке
Закружилася Назлы,
И снова льются Хатарины приглашальные слова…
А муж ее
Угрыз Талыблы
Нижней педалью глотки
Добавил:
Любахари, блюдахари
Губайте вин сонливое соченье;
Вот крепкий шишидрон
И сладкий наслаждец!
А раньше чем пройтись по хересам,
Закуски –
Жареный зудак,
Средь моксы корчатся огромные соленые зудавы
и агарышка с луком!
Для правоверных немцев
всегда есть –
ДЕР ГИБЕН ГАГАЙ КЛОПС ШМАК
АйС ВАйС ПЮС, КАПЕРДУФЕН –
БИТЕ!……
А вот глазами рококоча,
Глядит на вас с укором
РОКОКОВЫй РОКОКУй!
Как вам понравится размашистое разменю
И наше блюдословье?!..
Погуще нажимайте
На мещерявый мещуй!
Зубайте все!
Без передышки!
Глотайте улицей
и переулками
до со – н – но – го отвала
Ы – АК!
Лето деревенское
Чарджуйных дынь золотое темя
И снежная мяхкоть
Медоле-е-ейным запахом пчелу увлечет
– Жь – ж – ж – !..
И жук засохший шушерой шевелится
И мышь, оса, жужжалки,
И ящер криволапый ис-под тюльей кельи
Шершавым язычком уж тащится на медососье!
И дыню все облапили как тетеньку!
В полях поляжет полдень жаркий
И все жуют нежай-й-йшие плоды
И не страшат лучей нарывные булавки!..
Лето городское
Антициклон…
Ш (ж) ара-а.
Африка –
Москва.
Мессинский лимончик –
усох
На раскисшем асфальте –
киски вянут
Еле ползу
костюм –
в лепешку!
Лопнув,
арбуз сожжен!
Рыбешки –
в крошку,
высох фонтан –
пыль! пыль! пыль!..
Улица – удушная печка,