Предисловие
Настоящие очерки должны были войти в предполагавшуюся к изданию серию монографий разных авторов по истории евреев в отдельных странах. Издание серии не состоялось, и очерки выходят теперь отдельной книгой. Первый очерк «Основные моменты...» должен был служить общим введением ко всей серии, очерк «Евреи в средние века», разделенный в настоящем издании на два очерка — «Евреи в римскую эпоху» и «Евреи в средние века», — таким же введением к истории евреев в новых европейских странах и государствах. В виду однородного характера содержания обоих очерков и непосредственного соприкосновения их хронологических границ (первый очерк оканчивается, второй же начинается эллинистической эпохой) автор счел возможным соединить их вместе под общим, стоящим в заголовке книги, названием. Третий очерк «Иудея и Эллада в их взаимных отношениях» выясняет причины перелома, наступившего в отношениях евреев к внешнему миру с началом эллинистической эпохи и резко разграничивающего собою время жизни евреев на родине и в диаспоре. Вот почему, несмотря на его более специальный характер, автор счел нелишним присоединить и этот очерк к двум другим в качестве связующего звена между ними.
Апрель 1920 года
I. Основные моменты истории экономического и общественного развития израильского народа в доэллинистическую эпоху
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Переходный период от скотоводческого хозяйства к земледелию (время судей). Господство земледельческой культуры в эпоху царств
Крепкая привязанность к скотоводству и пастушеской жизни, очевидно, есть наследие от этого начального периода жизни народа. Язык Ветхого Завета богат выражениями и образами, которые свой корень имеют в жизни пастухов и номадов.
Р. Буль
Переселение израильского народа через Иордан и занятие им лежащей к западу от последнего и известной в древности под названием Ханаана плодородной местности относится обыкновенно ко второй половине тринадцатого столетия до нашей эры (1250-1200 гг.). Однако было бы глубоким заблуждением представлять себе это переселение в виде единовременного акта завоевания. Как и переселение всякого иного народа, сопровождающееся постепенным оседанием его в данной местности, как переселение, например, арийцев в Индию или утверждение германцев в пределах Римской империи, требует для своего завершения периода времени, охватывающего часто не одно столетие точно так же и занятие области Ханаана израильским народом должно представлять себе совершавшимся относительно медленно и постепенно и притом не только путем непосредственного насильственного завоевания. Переселению в Ханаан предшествовал продолжительный период кочевой пастушеской жизни на левом восточном берегу Иордана, причем переправа на правый берег этой реки первоначально совершалась лишь отдельными группами и затем уже только частью под влиянием растущей земельной тесноты, частью под давлением со стороны новых толп кочевников — целыми племенами и более значительными массами — коленами, как называет их историческое повествование. Еще около 1400 года, времени так называемой тэлль-амарнской переписки, т.е., по крайней мере, за полтора столетия до начала массового передвижения в область Ханаана израильских племен-колен, мы встречаем отдельные группы евреев, появляющихся здесь под именем хабири в качестве наемников на службе у мелких сирийских князьков Палестины, постоянно враждовавших и ведших почти беспрерывные войны между собой. Равным образом и после начавшегося движения израильтян более значительными племенами и группами, борьба их с туземным населением за обладание западным берегом Иордана[1], равно как и более мирный процесс постепенного расселения их между туземцами и смешения с этими последними отняли еще немало времени, прежде чем израильским коленам, переправившимся на правый берег Иордана, удалось окончательно утвердиться и прочно осесть в завоеванной стране.
Еще долгое время спустя после того, как утвердившиеся в области западного берега Иордана колена Израиля окончательно перешли к оседлости и мирному земледельческому образу жизни, колена, оставшиеся на правом берегу Иордана, соответственно характеру местности, продолжали вести по-прежнему пастушеский кочевой образ жизни. Однако и в жизни переселившихся на западный берег Иордана израильских племен воспоминания пастушеского периода их истории изгладились далеко не сразу, причем отдельные пережитки сохранились от этого периода вплоть до позднейшего времени. Следы кочевого пастушеского быта остались при этом не только в языке позднейших ветхозаветных литературных произведений, не только в часто встречающихся в них литературных образах и оборотах, не только в тех или иных отдельных народных обычаях, но и в общественном устройстве и прежде всего в сохранившемся делении Израиля на колена и племена и в той роли, какую до последнего времени самостоятельного исторического существования израильского и иудейского царств удержали за собою старейшины этих колен.
Вся эпоха, охватывающая собою время окончательного утверждения израильтян в области Ханаана до воцарения Саула и Давида, т.е. приблизительно до 1000 года, представляет собою определенную картину племенного быта[2]. Сами «судьи» по своему значению и по той роли, какую они играли в это время в жизни израильских племен, — это прежде всего именно «племенные вожди», местные князья — предводители колен, которые собирают воинство колена и выступают во главе его против врагов. Хотя древние тотемные божества — покровители отдельных племен — к этому времени уже окончательно исчезли, уступив свое место Ягве, по-видимому, еще в предшествовавшую эпоху, однако воспоминания о них удержались в именах отдельных племен, причем религиозные верования израильтян в это время отличались вообще еще первобытной простотой и примитивностью[3]. Характер национального божества Ягве и в эпоху судей, по сравнению с предшествовавшим кочевым периодом, изменился мало: он все еще оставался тем же жестоким и мстительным богом войны по преимуществу, который предводил израильтянами во время их странствования в пустыне, так как и сам израильский народ после своего перехода через Иордан, когда ему приходилось вести почти беспрерывную войну, с одной стороны, с туземными племенами и инородцами за места поселения, с другой — с наседавшими со всех сторон кочевниками, всецело сохранил воинственные нравы и характер, унаследованный от предшествовавшей эпохи. На собрании в Массифе, в котором приняли участие все колена израильского народа, за исключением Вениаминова, все «собрание народа божьего», сошлось «четыреста тысяч пеших, обнажающих меч», т.е., по-видимому, все взрослое население мужского пола. Социальное равенство, каким отличается обычно быт кочевников-номадов, в значительной мере сохранилось еще и в эпоху судей: для каждого мужественного человека было возможно путем воинских подвигов приобрести себе положение вождя.
Установление царской власти, по крайней мере, при первых царях, Сауле и Давиде, внесло с собою еще относительно мало изменений в общественные отношения. Царская власть, как
