Вера Федоровна Бабич
«ХОЗЯЙКА ЛЕСА»
повесть
Издание второе
Марии Федоровне Басалаевой
Автор
1
Грузовик, наполненный тюками и чемоданами, въехал в поселок Хирвилахти. Баженов стоял к кузове и жадно всматривался в дома и улицы. Здесь начнется его новая жизнь. Какая она будет? Лесная сторона встретила его густым снегом, падавшим хлопьями на дома, деревья, землю.
Водитель остановил машину у конторы леспромхоза. Баженов отряхнул с шапки снег, пригладил ладонью крутую волну седеющих волос и сказал жене, сидевшей в кабине:
— Вот мы и приехали, Нина. Я только на минуту в контору. Узнаю, где нам отвели жилье. Ты очень устала, да?
— А как ты думаешь? — недовольно ответила женщина. — Я и ребенок совсем измучились.
Шестилетний Генка калачиком свернулся на сидении, положив голову на колени матери. Баженов нежно коснулся рукой щеки спящего сына.
Секретарь директора леспромхоза Анна Корнеевна Стрельцова — полная женщина лет сорока, с достоинством ответила на поклон Баженова и впилась в него маленькими пронзительными глазами.
— Николай Алексеевич в лесу, вернется вечером. Начальник кадров в Петрозаводске, секретарь парторганизации в райкоме. Я сейчас вызову коменданта, он покажет вам квартиру. Вы один или с семьей?
Баженов ответил, испытывая неприятное ощущение or ее пронизывающего взгляда.
Стрельцова нажала кнопку звонка. В дверь просунулась голова девочки лет десяти. Льняные косички, перевитые красными ленточками, торчали в стороны, как проволочные.
— Нюша, сбегай за тетей Этери. Скажи, я зову. Да живо! Одна нога здесь, другая — там.
— Хорошо, тетенька Аня, — пискнула девочка, и косички исчезли за дверью.
— Садитесь, пожалуйста, — Стрельцова показала Баженову на стул. — Мы вас ждали позавчера. Николай Алексеевич очень беспокоился. Весь леспромхоз на нем. Главный инженер снят, главный механик в больнице, трест на нас наседает: «Давайте лес!» План не выполняем, а нам его еще повысили. Министерство нажимает. Все требуют, теребят Николая Алексеевича. Время составлять проект отводов лесосечного фонда, а это ваше дело, то есть, я хочу сказать, главного инженера. Николай Алексеевич уже сам собрался заняться этим вопросом. — Секретарь директора произносила слова строго и веско.
«Начальственная дама», — подумал Баженов.
Зазвонил телефон. Стрельцова не спеша сняла трубку, послушала и затворила с раздражением: «Анастасия Васильевна, я понимаю, вы — лесничая… Алло, алло! Вы меня не перебивайте, пожалуйста. Так вот, наше лесничество не за тридевять земель. Вы тоже можете к нам прийти. Ясно, ясно. Вы меня не учите, пожалуйста, товарищ Самоцветова… Хорошо, я передам Николаю Алексеевичу. Всего доброго»…
Молодая женщина в расстегнутой меховой жакетке не вошла, а ворвалась в контору. На смуглом лице сверкали темные глаза под угольно-черными бровями.
— Дорогая, можно так работать, а? — с восточным акцептом заговорила женщина, захлебываясь от возмущенья. — Я ей говорю: «Полина, душа моя, зачем не бережешь казенное имущество? Ты — заведующая домом приезжих, деньги получаешь, честно работай, за порядком смотри. Зачем на крылечке целыми днями сидишь, с бабами сплетничаешь? Зачем позволяешь командировочным в сапогах ложиться на покрывала, курить в кровати, прожигать простыни?» Правильно я ей сказала, дорогая Анна Корнеевна? Умный человек поймет, не обидится, а она давай ругаться, как пьяный мужик. Ай, что за женщина!
— Этери, уволь свою Полипу, и дело с концом. Год воюешь, а толку нет.
Брови Этери взметнулись:
— Ай, плохой совет даешь, дорогая! Где другую найдем? В лесу живем, людей мало. Давай, душа моя, подумаем, как нашу Полину перевоспитать.
— О Полине потом, Этери. Видишь, Алексей Иванович приехал. Наш новый главный инженер.
Этери всплеснула руками, с живостью обернулась к Баженову, обнажив в широкой улыбке белые зубы:
— Здравствуйте. Давно ждем вас. Дом приготовили, дрова привезли. Пожалуйста, пойдемте. Дом на Первомайской. Недалеко. Жена есть? Дети есть? Все приехали?.. Совсем хорошо. Совсем замечательно.
Не переставая говорить, Этери подошла с Баженовым к грузовику, заглянула в кабину.
— Здравствуйте, дорогая! Хорошо доехали?
— Здравствуйте. Благодарю за внимание. Мы доехали хорошо, — с холодноватой вежливостью отозвалась Нина.
Через минуту Этери помогала Баженову втаскивать багаж в одноэтажный деревянный дом на Первомайской улице. Нюша торчала у изгороди и во все глаза глядела на Генку. Генка в матросском бушлате с блестящими якорьками стоял на крыльце и грыз плитку шоколада. Нюша приблизилась к мальчику. Дети быстро познакомились. Генка отдал Нюше шоколад, а сам жадно поедал подснежную клюкву, которой угостила его девочка. Нина увидела и пришла в ужас.
— Что ты делаешь? Брось, сейчас же брось! — закричала она, больно ударив Генку по руке.
Клюква градом посыпалась на крыльцо. Генка заревел. Нюша кубарем скатилась со ступенек крыльца и спряталась за сараем. Нина потащила мальчика в дом.
— Перестань реветь! Кто тебе позволил есть всякую гадость, дрянной мальчишка? Заболеешь, возись с тобой!
Генка забился за шкаф и тихо всхлипывал. Нина вынула из сумки одеколон и, продолжая распекать сына, принялась натирать себе виски.
Этери, сдавая дом новым жильцам, обращалась только к Баженову. Она живо двигалась по комнате, каждую вещь трогала руками.
— Все новое, Алексей Иванович. Покупали в Петрозаводске. Мебель сам директор, Николай Алексеевич Любомиров, выбирал, денег не жалел. Радио вчера провели. — Смуглая рука Этери вставила вилку в штепсель. Из репродуктора полились звуки незнакомой Баженову речи. — На финском, — пояснила Этери, — На русском тоже есть передачи, не беспокойтесь. Электричество есть. Пожалуйста. — Этери нажала кнопку выключателя. Под потолком загорелась лампочка. — День и ночь свет имеем. В прошлом году электростанцию построили. Печка не дымит, не беспокойтесь. Два полена бросишь, в комнате жара, как в Сухуми летом. — Этери заглянула в печку, с силой хлопнула чугунной дверцей. Нина оглянулась, поморщилась, но Этери продолжала, как ни в чем не бывало — Хороший дом, замечательный дом, правда, Алексеи Иванович? Поселковый совет занять хотел, жэкао не отдал.
— Что такое жэкао? — спросил Баженов. Ему нравились живость и общительность коменданта.
— Жэкао? Жилищно-коммунальный отдел леспромхоза. Ай, какой беспокойный отдел! — Этери покачала головой. — Верите, все ругают наш жэкао. Никто спасибо нам не сказал. Строимся, строимся, а жилья не хватает. Скажите, дорогой Алексей Иванович, разве всем хватит? Вербованные каждый день приезжают — комнату дай, молодежь женится — комнату дай, семейным дом дай, всем дай, и все на жэкао обижаются. Конечно, правильно обижаются. Общежитий, и тех мало. Люди в вагончиках живут. Отдельный дом у директора, вам дом дали, а остальные сотрудники по одной комнате занимают, и кухня общая.
— Вы давно работаете в леспромхозе, Этери?
— Второй год, Алексей Иванович. — Я из Абхазии. Мой муж — кузнец
