Алекс Югэн
Привидение в коммуналке
Лето 2007-ого. Лето 2007-ого было самым сумасшедшим, самым сказочным, крышесносным и бесконечным летом в моей жизни. Начать хотя бы с того, что я только что с отличием поступил на бюджетное отделение института, в котором потом просрал без толку пять с половиной лет, что впереди было целых три месяца приключений и кутежа, что 5 июня я познакомился с любовью всей своей жизни и будущей женой (это один и тот же человек). Мы, ясное дело, были тогда ещё свежи и ослепительно молоды, а она жила одна. В комнате в коммуналке, но одна. Можете себе представить, что это значит для семнадцатилетнего парня – познакомиться с девчонкой со своим собственным углом, пусть и в коммуналке? Могу поспорить, что большинство комнатных соблазнителей сейчас возмущённо воскликнут «Не верю!» и захлопнут книгу. И тем не менее это правда.
Я тогда выглядел (и ощущал себя) как натуральный цыган: разноцветные баскетбольные кеды на три размера больше (зато они были фирменные и по распродаже), треники с вытянутыми коленками и папина джинсовая куртка lee. Древняя и протертая, но настоящая, из тех времён, когда их ещё возили челноки из самой настоящей Америки. А ещё у меня была разбитая дедова гитара (7-струнка с поведённым грифом, переделанная под 6-струн, а после и вовсе под нейлон) и куча фенечек, заклёпок на джинсе и перстней с черепами и страдающими мертвяками. Представили? А я до сих пор не представляю, каким образом вот такой вот я смог подкатить к вот такой вот Тане, одевавшейся с иголочки и пахнувшей духами и туманами. У неё была работа, у неё водились какие-никакие деньги, и она ими распоряжалась целиком сама. Хотела – покупала еду, хотела – духи и туманы, хотела – за квартиру платила.
Сошлись мы легко и сошлись на ожидании чуда и прикосновения к неизведанному. Мы оба к тому времени увлекались Карлосом Кастанедой и осознанными сновидениями, и это была первая зацепка. Я всегда был талантливый и вдохновенный врун, и это вторая зацепка. И два с половиной: моему вранью фартило и везло изо всех сил реальности. Кажется, про себя я называл это скачком Шредингера: ты городишь полную чушь, но свято в неё веришь, и в какой-то момент мир потихоньку подстраивается под твои выдумки. В тех местах, которые пока ещё не видны и могут толковаться по-разному, ткань бытия по чуть-чуть растягивается, или наоборот усаживается, как после стирки, в общем, принимает нужную тебе форму. А если рядом есть хотя бы один человек, готовый слушать и внимать этим микроскопическим изменениям… Думаю, многие секты и религии именно так и начинались.
Теперь о привидении. Собственно, я его, можно сказать, сам выпросил на свою голову. Очень уж хотел убедиться воочию в том, что помимо нашего мира со смертью и гробом в конце, есть и другое измерение, в котором с этого всё только начинается. И убедился.
Было так:
Шло наше юбилейное свидание (то ли пятое, то ли шестое), и мы это событие, конечно, отпраздновали. Мы сидели в парке, потягивали пиво «Туборг» и беседовали о загробном. В качестве доказательства я тогда развернул руку ладонью вверх, и от неё пошёл пар. Это несложный фокус, но со стороны просто рвёт башню и уносит в дальние края.
– А у меня в комнате живёт привидение, – прокомментировала это Таня, моя будущая жена. – Лицо такое прозрачное над телевизором. С причёской как у Гоголя и в жабо.
– Угу, – сказал я и снова показал фокус с паром на ладони. Потому что больше ничего не умел.
Таня продолжала:
– И колышется, как рябь на воде. Ночью между часом и двумя появляется и колышется.
Я кивнул и предложил как-нибудь обязательно словить этого привидения. Между часом и двумя ночи.
– А ты и это умеешь? – немного недоверчиво спросила она, покосившись на мою ладонь. Пар от ладони всё ещё шёл, густой, как от самого настоящего ингалятора.
Я резко повёл пятернёй вверх, собрал в неё весь столб пара и спрятал в карман куртки. И хвастливо соврал:
– А то ж, – не особо-то веря, что вышеобозначенное привидение вообще появится. А вот остаться у Тани на ночь – ну почему бы и нет? Что мы, без привидения не найдём чем заняться? Потом разговор исчерпал себя и перешёл на что-то другое, кажется, на «Ветер в ивах».
В следующий раз я вспомнил об этих привидениях нескоро, наверное, потому что было мне совсем не до этого. Лето катилось своим чередом, я изо всех сил бездельничал и бегал от военкомата (повестку мне всё ж таки вручили, но я оказался негоден), а ещё пил пиво и иногда подрабатывал на анкетах-опросниках для НИИ Наркологии. Анкеты распространялись в школах, и там было много вопросов об употреблении веществ. Пробовали вы ганжубас, винт, соль, спайсы? Как часто? Во сколько лет в первый раз? Где берёте? И всё в таком роде. Моей работой было загонять эти данные в компьютер, за каждую анкету я получал по 20 рублей. 20 рублей тогда стоила бутылка неплохого пива, и про пиво в этом опроснике тоже было. Пробовали вы пиво? Во сколько лет в первый раз? Где берёте? Видимо, пиво тоже считалось наркотиком, наравне со стероидами и клеем «Момент».
Несколько раз я оставался у Тани на ночь, но никаких привидений не было и в помине. Вообще, всё время как-то так получалось, что мы либо гуляли по набережной Москвы-реки до самого утра, либо приходили к Тане домой, выпивали буквально пару пачек пива на двоих и срубались ещё до полуночи. До того раза в августе.
В тот раз на улице лил дождь, громыхала гроза, и завывал ветер. Зловеще. Весь дом трясся и ходил ходуном. Дом был старый, ещё довоенной, дореволюционной, даже, кажется, 19 века постройки. Он был настолько старый, что рассыпался ещё тогда, когда был высотою в три этажа (каждый их них по 4.5 метра), а к нему пристроили сверху ещё 2 этажа – 2 этажа низеньких каморок по три с половиной метров в высоту, сдавать всякой черни и плебсу. И даже это было ещё до революции. Настолько старый был дом.
Таня жила как раз на 4-ом, каморочном этаже, с высотою потолков в 3.5 метра. Снаружи это выглядело, как халупа, но изнутри – изнутри это выглядело как замок. Осыпающийся, ветхий замок с
