Александр Садеев
Девушка, освещённая луной
— Да, привет. Слышал, мне картину подарили… Да, на днюху… Ну, в общем, ни чего так… С аукциона взяли, раритет!.. Да… По виду не сказать, чтобы плохая, рамы только немного изъеденные, ну, это поправимо. Ага… Да, на вид она хороша. Вот что мне в ней нравится — это акварели. Картина будто живая, именно живая. А этот взгляд!.. Нет, он меня все-таки завораживает. И глаза мне нравятся — зеленые, внимательные… Ладно, мне нужно кое-что сделать, потом созвонимся. До свидания.
Ваня положил на тумбу смартфон и продолжил любоваться картиной, подаренной ему на его двадцатипятилетие. Уж что, а искусством он чуть ли не питался. Парень обожал живопись, отлично разбирался в ее видах и типах, знал историю многих художников и стилей. Окончив колледж, Ваня поступил на специальность "живопись" художественного института. Институтские преподаватели не могли на него нарадоваться. Приходили смотреть на Ваню, поражались его усидчивости и начитанности. Ваня действительно много читал. Часами. Окончив институт, и устроившись на работу, Иван сделал подарок родителям на юбилей — купил одну из репродукций картины Куинджи. А они впоследствии преподнесли подарок ему — портрет, написанный неизвестным художником, что они удачно приобрели на одном из аукционов. На нем была изображена девушка, но с такой дивной внешностью. Даже во сне она не приходила молодому человеку. Её лицо выражало спокойную безмятежность. У неё были длинные волосы. Широкие плечи, узкая талия, нежная белая шея, скромная, но в тоже время загадочная, улыбка… и глаза. Большие, выразительные, любопытные, с изумрудным оттенком. Они словно заглядывали в душу. Взгляд этой девушки вызывал смущение и одновременно привлекал своей завораживающей силой. Девушка сидела в полутёмной комнате, а в её окно заглядывала молочного цвета луна. Картина так и называлась — "Девушка, освещённая луной". Ване она очень понравилась. Он повесил картину на стене в своей комнате.
В дверь постучали. Иван открыл. На пороге оказалась Ира, его сестра. Обычно они не виделись месяцами, но вот в этот день случай послал им друг друга.
— Привет, Вань. С днём рождения. Прости, что вчера не смогла прийти. У меня подруга в больницу попала, после ночной смены. Говорят, в кому впала.
— Да ничего страшного. Давай проходи, я тебе кое-что покажу.
Ира разулась и прошла в гостиную. Парень указал ей на портрет девушки.
— Красивая, — ответила сестра.
— Подарок. Раритет. С аукциона. Только вот рамки короедом погрызены. Но это ничего. На этой стене она смотрится особенно хорошо.
— Знаешь, — продолжила Ира, — я вот смотрю на неё. — Она указала на девушку. — Всё-таки глаза замечательные. Прямо натуральные.
— Я уж это заметил. Это придаёт картине особую «живучесть». К тому же, акварель даёт дополнительный эффект. Сколько я уже смотрел на акварельные этюды, и каждый раз мне казалось, что это ничуть не хуже фотографии. Особенно хорошо небо получается. Даже есть небольшой эффект “присутствия”, будто прямо там и находишься.
— Ага, понятно.
Сестра ещё раз взглянула на картину. Затем подошла к другой её стороне и слегка изменилась в лице. Иван это заметил.
— Что-то не так?
— Да нет. Просто, вот если встать с моего угла и посмотреть, то, кажется, что девушка следит за нами.
— Да?
— Попробуй.
Парень встал на место Иры, затем несколько раз походил перед картиной направо и налево. Действительно, у этого портрета помимо живого взгляда была и другая способность: куда бы кто ни пошёл, глаза девушки следили за объектом. То ли было такое преломление света, то ли что-то другое, непонятно.
— Да, странно, что я этого не заметил. Забавная особенность.
Завибрировал телефон в кармане Иры. Она достала его и прочитала эсэмэс.
— Слушай, мне бежать надо. Пришли результаты анализов. Надо в больницу заскочить.
— Ладно. Тогда до скорого.
— До скорого, Вань.
Попрощавшись с сестрой, брат вернулся к картине. Он чувствовал, что взгляд этой невинной девушки с бледной кожей притягивает, словно магнит. Парень ещё немного походил вокруг неё, а потом сел на диван и уставился в потолок. Тут же он почувствовал странный запах, выделяющийся на фоне остальных. Пахло фиалками, ванилью и ещё чем-то… таким знакомым. Словно… запах корицы. Молодой человек поднялся и принюхался. Вскоре до него дошло, что запах шёл от картины. Но когда он подошёл к ней почти вплотную, запах исчез также внезапно, как появился. Парень пожал плечами и вышел на балкон, щурясь от майского солнца.
Прошло несколько недель. Особых событий для Ивана не наблюдалось, однако для себя он стал замечать некоторые странные вещи. К примеру, всё тот же запах корицы, что внезапно появлялся и также исчезал, с каждым днём всё отчётливее чувствуясь. К этому прибавились тихое, будто дуновение ветра, посвистывание, причём в одно и то же время, в семь вечера. Однако, Иван, с головой погружённый в работу, ничего не видел и не замечал вокруг себя. До поры до времени.
***
Три тридцать ночи. В слегка прикрытое занавесками окно струился свет уличного фонаря, освещая сумрачную комнату и заставляя предметы отбрасывать причудливые тени. Тюль слегка шевелилась от лёгких прикосновений ночного ветерка.
Иван смотрел десятый сон, укутавшись с головы до ног легким одеяльцем. Он спал так с детства. Когда ему было девять лет, он частенько проводил время в деревянном бабушкином домике, который по ночам периодически скрипел, словно стонал. В такие моменты маленький Ваня зарывался с головой под одеяло и пытался заснуть. До кучи к тому в комнате бабушки было темно, хоть глаз выколи, и это вместе со скрипами старого дома придавали ему жутковатую атмосферу. Поэтому, повзрослев, Иван никак не мог избавиться от этой уже не нужной привычки, несмотря на то, что он жил в девятиэтажном кирпичном доме, с шумными, а порой и буйными соседями, в квартире, с одной стороны которой было слышно, как муж и жена снова спорят, во сколько забирать своего сына, а с другой, громкие беседы алкоголика с самим собой. Однако в эту ночь всё было довольно тихо, даже неприятно тихо, словно тишина, как каток, давила на уши.
Но этот звук, что внезапно донёсся из дальнего угла, не был похож ни на что из слышанного Иваном ранее — он словно рождался в темноте, доносился как бы из-за стены, но при этом был намного громче. Наконец, Иван открыл глаза. Шум смолк. Молодой человек приподнялся и оглядел комнату. Взгляд его остановился на портрете. Девушка всё также смотрела на
