Танго проклятых
Историческая справка. Во времена Второй мировой войны к военнослужащим СС повсеместно сложилось крайне негативное отношение в силу специфики подразделений, равно как и применяемых ими методов. В то же время, к эсэсовцам обычно достаточно враждебно, если не презрительно, относились и другие части стран Оси и сателлитов. Одной из главных причин такого явления считается принцип комплектования СС: до начала войны там служили в основном представители полицейских структур и идейные нацисты, после же для выполнения карательных функций в подразделения стали повсеместно принимать «сомнительных элементов» (бывших уголовников, ветеранов, добровольцев из стран Оси или коллаборационистов, а также военных из разгромленных на фронте подразделений, кои не было возможности переформировать или доукомплектовать). Таким образом, части СС (особенно пехотные, выполнявшие в основном охранные функции на оккупированных территориях или рейды против партизан) успели приобрести крайне негативную славу, что отразилось в большом количестве прозвищ. Одно из них — «проклятые солдаты», вошедшее в обиход после подавления Восстания в Варшавском гетто.
Гаубичный снаряд тяжело плюхнулся в замшелую стену бункера. Взрывная волна заставила подпрыгнуть ящик из-под мин, служивший двум офицерам СС в качестве стола для игры в карты. Один из них, мужчина неопределённого возраста с щетиной и отсутствием левого уха, сплюнул и протяжно выругался, завершив матерную тираду следующим:
— Густо кладут, суки. Вечно заваливают. Не трупами, так снарядами.
— Думаешь, советы?
— Уверен. Я их гаубицы с Во-ло-ко-ламск знаю.
Его молодой приятель пожал плечами и подкинул на ящик валета. Играли офицеры с утра, по причине отсутствия рейхсмарок — на шнапс. Пока что одноухий выиграл четыре стопки, его коллега — только одну, но чертовски хотел отыграться.
Новое попадание засыпало карты и игроков штукатуркой с потолка. Одноухий выругался и принялся отряхивать мундир и протирать платком стаканы, пока молодой приводил в порядок карты. Закончив с этим, он почесал пробивавшиеся на верхней губе усы и уставился на приятеля:
— Если не ошибаюсь, это французская артиллерия?
— Она самая. Собаки Власова бьют, с тыла заходят.
— Тебе не кажется это интересной шуткой истории? Русские обстреливают немцев из трофейной французской артиллерии в боях за Прагу, пытаясь переиграть своих же сограждан из советов.
Одноухий уставился в непонимании на младшего коллегу. Хотел было выругаться и пошутить про вчерашних выпускников военной академии, да тут их окрикнули:
— Клаус, Фридрих! Хватит штаны просиживать! Собрались и к наблюдательному пункту: штаб запрашивает оперативную обстановку.
— Срака — вот наша оперативная обстановка.
— Клаус, выполнять приказ!
Одноухий выругался с сильным тирольским акцентом, встал, оправился, закинул на плечо автомат и подтолкнул своего приятеля. Молодой офицер быстро убрал карты в нагрудный карман, поправил причёску и, взяв в руки трофейную винтовку, направился следом. Когда офицеры проходили мимо своего командира, тот смерил их презрительным взглядом.
Отто Пройсс был боевым офицером с колоссальным опытом, попавшим в СС скорее по недоразумению и собственной глупости. Воевать он начал рядовым добровольцем ещё в девятьсот четырнадцатом, пройдя всю войну и получив шесть ранений. Потом был фрайкор, столкновения с коммунистами, отставка при Веймарской республике и неудачный Пивной путч. Когда Гитлер пришёл к власти, Отто понял: вот он, великий человек, кто поведёт Германию к процветанию. И сразу же пошёл просить восстановления в звании. Несмотря на возраст и ранения, ему не отказали, и в тридцать девятом году унтерштурмфюрер СС Отто Пройсс приступил к кампании на Восточном фронте. Спустя пять с лишним лет и ещё с десяток ранений, уже оберштурмбаннфюрер СС Пройсс был назначен командующим укрепрайоном на южных подступах к Праге. Дела шли день ото дня всё хуже, поток оружия и боеприпасов из Рейха практически иссяк, а пару дней назад части РОА изменили фюреру и начали бить с тыла, стараясь освободить столицу Чехословакии раньше Советов. В общем, Клаус чертовски точно оценил оперативную обстановку.
Штурмшарфюрер СС Клаус Мюллер, одноухий ветеран Польской кампании неопределённого возраста, раздражал Отто Пройсса. С внешностью и манерами уголовника, Клаус был занят в основном тем, что безостановочно матерился, пил шнапс, вопреки запрету играл в карты на деньги да подшучивал над рядовыми. Однако, к пущей злости Отто, после гибели Карла Пруста неделю назад штурмшарфюрер остался старшим офицером из подчинённых Пройсса в бункере, ещё и с самым большим боевым опытом. А с этим надо было считаться.
Единственный друг Клауса, обершарфюрер СС Фридрих Браун, раздражал оберштурмбаннфюрера ещё больше. Совсем юнец, не принявший участия ни в одном крупном сражении, был назначен в бункер с производством в офицеры просто потому, что больше было некого, а у мальчишки имелся диплом с отличием об окончании военной академии. Отто подозревал, что о назначении похлопотал кто-нибудь из родственников Фридриха, надеясь спрятать парнишку в бункере от передовой. И был практически уверен, что в случае серьёзного штурма офицер обделается и решит сдаться на милость победителю. Самое же поганое, что кроме них офицеров у Пройсса не осталось, да и солдат было не больше двух десятков.
Очередное попадание засыпало штукатуркой уже командующего укрепрайоном. Отто выругался на чём свет стоял и принялся отряхивать форму. Из соседней двери показалась Мария. В запачканном кровью и гноем халате врач прошла мимо оберштурмбаннфюрера, тяжело опустилась на ящик от мин и опрокинула в себя добрую треть бутылки шнапса за одно дыхание, после закурила. Пройсс качнулся на каблуках и обратился:
— Как оно?
— Йозеф уже на небе, Гельмут будет там к вечеру. У Германа и Людвига есть шанс встать в строй более-менее уже завтра, остальные ещё дня три будут лежать, хорошо, если не помрут. И у меня осталось морфия на семь раз, так что теперь только при тяжёлых операциях, остальное пусть терпят.
— Чёрт бы побрал их всех!
Мария ничего не ответила и продолжила курить. Она практически не спала вот уже два дня, с момента поступления в бункер взвода раненых после боёв с чешскими партизанами. Подразумевалось, что полурота должна была усилить собой укрепрайон, но она попала в засаду. В итоге, вместо полуроты подкрепления бункер получил взвод раненых, на которых пришлось тратить медикаменты. Из поступивших только пятеро оказались боеспособны, ещё двоих Мария подлатала и собиралась выписать завтра с утра. Остальные наполняли бункер стоном и ругательствами, соперничая по шуму с беспрерывным артогнём.
— Мария, Вы умеете
