Иван Алексин
Убить дракона
— Приехали, ваша милость. Вон они, Нижние Раскоряки.
Иннокентий недоверчиво хмыкнул, скептически всматриваясь в открывшуюся картину.
Дорога взбесившейся змейкой ползла дальше, в сторону хвойного леса, попутно рассекая на две половины заболоченное поле, густо поросшее камышом. Дальше, обрывая поникшую траву огромными проплешинами мутной воды, начиналась серьёзная топь, тянущаяся своим краем к самому горизонту. И посреди всего этого великолепия слева от дороги стыдливо приткнулся дом-развалюха с жмущимися к нему хозяйственными пристройками.
И всё…. Ни корчмы тебе, ни церкви, ни двора постоялого. Это и не деревня даже, а так, недохутор какой-то!
— Неужто тут, и вправду, дракон безобразничает? — молодой рыцарь с сомнением поскрёб затылок, запустив пятерню в густую шевелюру. — Что тут жечь?
Причины для сомнений у Иннокентия были весомые. Очень уж красочно Пантелеймон (тот возница, что сюда его и привёз) о бесчинствах свирепого дракона рассказывал, с чувством повествуя о борьбе и страданиях мужественных раскорячинцев с прилетающим исчадием Ада. Его послушать, так вся деревня после этого по колено пеплом завалена должна быть!
А тут? Ни пепла, ни дракона, ни деревни. Потому как на гордое звание «Деревня» — эта избушка-развалюха, ну, никак, не тянула!
— Туточки он обитает, ваша милость, даже не сумлевайся — заверил юношу мужик, пряча гаденькую улыбочку в густой бороде. — Слазь, давай!
Иннокентий осторожно сполз с телеги, стараясь выбрать место потвёрже, но не угадал; тёмно-бурая жижа разъехалась под ногами, с жадным чавканьем втягивая в себя сапоги и потянулась выше, норовя перехлестнуть через голенища.
— Доспех свой не забудь, лыцарь, — Пантелеймон сунул юноше тяжеленный мешок с отцовской бронькой, ткнул в грязюку копьём, отвязал Эрвидала. — Добавил бы ещё пятак сверх уговору, ваша милость. А я бы кружечку мёда хмельного за твою победу выпил.
Иннокентий насупился, рефлекторно сжав эфес меча, грозно зыркнул в сторону бородатого вымогателя.
Совсем обнаглел, деревенщина. И так цельную гривну за место в телеге взял, хотя дорога до этих самых Раскоряк и полдня не заняла. Так ему и этого мало показалось! Ещё деньгу содрать норовит!
Мужик, поняв по лицу юноши, что с лишней монетой не выгорит, резко хлопнул вожжами. Телега дёрнулась, обдав грязью новые разноцветные шоссы, копьё, потеряв опору, хлопнуло по плечу, попутно проехавшись по краешку уха.
— У, сквалыга иноземная! А ещё лыцарь! Чтоб тебя дракон сожрал и не подавился!
Вот, вроде и вполголоса сказал, а так, чтобы недавний попутчик каждое слово услышал.
— Ах, ты ж! — дёрнулся было Иннокентий вслед за наглецом и едва не упал, вовремя ухватившись за копьё. Сунул ногу обратно, в оставшийся в дорожной трясине сапог, выругался, чувствуя, как стремительно намокает ступня, погрозил в бессилии удаляющемуся селянину кулаком. — Ну, погоди ж ты у меня! Встретимся, поучу как с рыцарем вести себя нужно!
В ухо ткнулся Эрвидал, сочувственно потряхивая заляпанной грязью гривой.
— Ничего, мы ещё им всем покажем, — приобнял лошадиную морду Иннокентий. — Вот убью дракона, сразу на все королевства прославлюсь. Сам император с радостью в свою дружину возьмёт. А Эльза пусть лопнет с досады. Ух, и пожалеет о том, что посмеялась тогда!
— Хелой плиехал! Хелой! Длакона убивать! Матушка, смотли какой лох!
Иннокентий оглянулся на безбожно картавивший детский голосок, встретился с восхищённым взглядом трёхлетней пигалицы, мёртвой хваткой ухватившейся за подол уже немолодой крестьянки. Следом из избы вышли здоровенный бородач в потёртом, но ещё добротном армяке и шустрый кряжистый дед в наброшенном поверх длинной холщёвой рубахи тулупе.
Вот ведь. По всему видать, все Нижние Раскоряки заезжего Героя встречать вышли!
Иннокентий приосанился, горделиво вскинув голову, и развернулся в сторону деревенских так, чтобы всем был виден не только так понравившийся девочке боевой рог, но и меч, пристёгнутый к наборному поясу.
— По здорову ли добрался, ваша милость? — выступил вперёд старик, сдёрнув с головы потрёпанный треух. — Я староста местный, тудыть его оглоблей. Трифоном кличут.
— По здорову, — пробурчал в ответ Иннокентий и, опираясь на копьё как на посох, выбрался из грязюки к дому. — Слух до меня дошёл, что дракон возле вашей деревни лютует. Вот я с ним сразиться и приехал.
— Лютует, — согласился с рыцарем дед. — Почитай каждый день в деревню прилетает и безобразничает. И сладу с ним, злыднем, нет никакого. То порушит чего али сожжёт, то к Настьке, охальник, приставать начинает.
— Лох, — снова подала голос девочка, продолжая тыкать пальцем на пояс Иннокентия.
— Не лезь к лыцарю, Стеша, — одёрнула её мать, поправляя сбившийся на голове платок. — Не видишь, дедушка с ним торг ведёт.
— Дракона я изведу, — веско заявил Иннокентий. — Только мне бы….
— Изведёшь, — вновь согласился с ним Трифон. — Где ему супротив этакого удальца! Только завтра. Он, видишь ли, поутру, на рассвете сюда прилетает, — пояснил староста нахмурившемуся рыцарю. — И раньше никак с этим иродом встретиться не выйдет. Ну, ничего, — потёр он руками в предвкушении. — Неужто мы нового Героя не приветим? Отобедаешь у нас в трахтыре, переночуешь, в баньке опять же попаришься.
— В трактире? — Иннокентий растерянно повертел головой, словно ожидая, что внезапно из-под земли на свет божий вылезет вышеупомянутое заведение с толстым хозяином в засаленном фартуке, застывшем у порога.
— А то как же, — солидно забасил старик. — Мы хоть и не городские, а понимание имеем. Раз деревня у дороги стоит, то и трахтыр иметься должо́н. Всё чин по чину, как полагается.
В подтверждение своих слов староста ткнул пальцем в незамеченный до этого обрезок доски с намалёванной на ней непонятной чудой-юдой и гордой надписью, выведенной красной краской «ТрахтырЪ у Горынича».
— Во! — важно поднял палец кверху Трифон и, ухватив юношу за локоть, потащил в сторону трахтыра, попутно выдавая указания своим домочадцам. — Настька! Бегом в избу, да мечи всю снедь на стол. Героя потчевать будем. И Стешу свою займи чем-нито. Нечего ей у гостя под ногами путаться. Тихон! Коня богатырского обиходь, да в стойло поставь. И доспех лыцарский в чулан снеси. Упрёт кто, самолично голову сверну!
Иннокентий с тоской посмотрев на засуетившихся раскорячинцев и, изо всех сил давя в душе непонятную тревогу, позволил себя увести. Бой с драконом, похоже, пока, откладывался.
* * *
Избушка Трифона, на озвученный им трахтыр, совсем не походила. Ни тебе большого зала заполненного гомонящей разношерстной публикой, ни барной стойки с выставленными рядом пузатыми бочонками, ни расположенной по соседству кухни, дразнящей ароматными запахами. Обычная крестьянская изба с огромной печью в полдома и грубосколоченным столом с двумя длинными лавками по
