История шрамов
Пролог
Констанцин-Езёрна, Польша
Богатый пригород Варшавы
Сейчас
Я все испортила.
Последние несколько месяцев я жила только благодаря внутренней уверенности — мы поступаем правильно. Так, как нужно. Подумать только, боже, я считала, что вдвоем мы способны заслужить шанс на лучшую жизнь. Верила в то, что у нас есть будущее. А теперь же я сижу, смотрю на эту гребанную входную дверь, понимая, что лучшее, что я могу сейчас сделать — открыть ее, уйти и больше никогда не возвращаться в этот дом.
На меня словно бы в один момент свалился груз того, что я натворила. Волей-неволей я вспоминаю нашу историю с самого начала, когда Альк только-только ввязался в это путешествие со мной. Ведь если подумать, только я тянула его дальше и дальше… Кто знает, сколько он протянул бы тогда один, импульсивно сбежав из дома. Скорее всего, родители быстро вернули бы его домой, и в конечном итоге для него все кончилось бы хорошо. Не было бы ссор, растраты семейных денег, бесконечных преступлений, из которых все — абсолютно все связаны со мной. Угон машины, подделка документов, незаконное пересечение границы… Убийство.
Боже, во что я его только втянула. Как я могла быть такой дурой, что решила, будто даю ему больше, чем беру. Уверилась в том, что какого-то черта нужна ему — но это ни шло ни в какое сравнение с тем, что я у него отняла. И осознание всего этого в один момент пригвоздило меня к месту. До сегодняшнего вечера я была абсолютно уверена, что права. Что вместе с Альком мы все преодолеем. Что я смогу оградить его от всего и всех... И помогу ему справиться со всем, что бы ни случилось.
Теперь же все это разлетелось в пух и прах.
В комнату я поднималась молча. Даже не зная, за что взяться в первую очередь. Моих личных вещей здесь даже не было, а все, что было, по сути, мне не принадлежало. Все, что мне оставалось — это вытащить старый рюкзак, с которым я сюда приехала. Меня не пугали жизненные сложности вроде отсутствия крыши над головой или денег в кармане. Это было ерундой, с которой бы я точно справилась. А вот чувство вины, от которого я теперь никогда не избавлюсь, размазывало больше всего.
До этой секунды я поступала так, как говорил мне Альк — и считала, что это самое верное. Не думала, как все это скажется на нем, потому что считала, что он царь и бог, и точно знает, как лучше. Теперь же я видела другую сторону медали, которая слишком больно била по нему, а я этого не замечала. В моей голове серьезно зрел план свалить отсюда в одиночку, но рациональная часть меня понимала, что я могу испортить все окончательно. Я не могу гарантировать того, что не сделаю только хуже. Но и отдаваться воле судьбы и позволять решать все за себя я больше не могу, потому что мое бездействие все глубже затягивает Алька в бездну, из которой ему будет очень тяжело выбраться.
Я совершенно точно знаю, что он мне нужен, безумно нужен, и не только как человек, который помогал мне выживать все эти месяцы. Но нужна ли я ему? И почему я решила спросить себя об этом только теперь? Впервые остановившись, выдохнув и замерев на месте после столь долгого беспрестанного бегства и непрекращающихся бед, почему я не додумалась спросить себя раньше?
Нужна ли я тебе, Альк? Не как брошенная собачонка, которую подобрали из жалости, и от которой теперь сложно избавиться… Как нечто совсем иное. И большее.
Дура ты, Ванда. С самого начала была дурой. Он тебе много раз об этом говорил. Странно, что ты поняла это только сейчас.
1. Как я, кажется, связалась с русской мафией
Раунд-Рок, Техас
5 месяцев назад
Меня словно бы преследовало стойкое ощущение ветра, что дует в спину. Ты чувствуешь мурашки по всему телу, облегчение, что приносит каждый сделанный шаг, и понимание — если обернешься, то захлебнешься воздухом. Чувство, что можешь лишь поддаться и подчиниться. Что легкость, с которой движешься вперед — так и должно быть.
Больше я не чувствовала ничего. Наверное, мне следовало ощущать радость от переезда, бесконечных улыбок Кэрол и ее заверений, что все будет хорошо, наслаждаться ее обещаниями испечь мой любимый шоколадный торт... Или, пожалуй, меня должен был преследовать страх, что Даррен, этот сукин сын, не оставит нас в покое, хоть тетя и утверждала обратное. Ужас перед неизвестностью в виде новой школы, друзей, города, совершенно незнакомого климата, учебы и прочего?
Не знаю. Я не ощущала ничего из этого. Все понимала, осознавала и постоянно прокручивала в голове. Но между рассудком и сердцем словно стоял какой-то барьер. Хотелось сесть на кровать и долго-долго-долго смотреть в одну точку. Не потому что мне было тоскливо и одиноко — а просто для того, чтобы отдохнуть. Выдохнуть. Все обдумать и осознать.
Да, пожалуй, это был некий вид усталости. Усталость от вечного стресса, переживаний, вздрагиваний от любого шороха и постоянной собранности. И теперь, когда настало время отдыхать, я отчего-то не могла расслабиться и заставить себя это сделать.
Выходя в первый вечер на улицу, после изнурительной дороги и распаковки коробок, я пыталась свыкнуться с мыслью, что вот он — мой новый дом. Новый город, соседи, возможно — друзья. Жара, к которой предстоит привыкнуть. Капюшон толстовки, который я обычно натягиваю пониже на лицо (словно я так сама себе могла казаться круче), похоже, будет теперь только мешать, как и прочие теплые шмотки, в которых я постоянно хожу. Что ж, человек такое существо — привыкает ко всему...
Даже к вот этим вот пыльным дорогам, низким тачкам, противно дребезжащим, орущим полуголым людям на улицах, половина из которых чуть ли не выпадают из этих самых тачек... И ведь где-то здесь, прямо на этой улице, тебе придется заводить друзей, Ванда. Ведь ты же не хочешь прослыть замкнутой в себе затворницей или какой-нибудь социопаткой, верно?
Я смогу. Стану обычной девчонкой, быть может, даже стану ходить на все эти вечеринки, общаться в школе с не самыми последними по популярности одноклассницами, буду одеваться так, как того хочет моя тетя... Буду знакомиться с парнями. Это ведь не сложно, верно? Наверняка
