Анатолий (Анри) Шварц
Ковид, как доктор прописал
Он сидит напротив меня и не спеша что-то потягивает из своего бокала. Культурно, не причмокивая от наслаждения, но явно получая от напитка удовольствие.
– Чай? – интересуюсь я.
–Не-а, – качает в ответ седая голова.
– Кофе? – не унимаюсь я.
– Не-а,– мямлит он.
– Неужели вам позволено на рабочем месте, -картинно удивляюсь я, – причащаться, да еще тем…
–Тем чем?
–Чем тем?
Игра слов при желании может продолжаться бесконечно.
– Но-но-но, – грозит мне его указатильный палец. – Меру знай, а о пьянстве забудь, как о страшном сне. – При этом губы его сами собой причмокивают, видимо в такт его фривольным мыслям. Страшные сны не для его желаний. А вот возможности… Возможностей у него, я думаю, даже больше чем желаний.
– Нектар, – возвращает он меня в реальность, пристально глядя в свой бокал и почесывая левой рукой свою правую босую пятку. Пятка скрипит как новая десятидолларовая купюра. Очень знакомый мне хруст.
0н сидит напротив меня в белом балахоне. Очки его скатились на самый кончик длинного носа, он смотрит задумчиво поверх них, да, пожалуй, и поверх меня.Затем, нехотя обмакнув свой палец в блюдце с дурно пахнующей жидкостью, похожей на урин, да именно так, из песни, как говорится, слов не выкинешь, начинает переворачивать страницы моего дела.
– Итак, папка номер десять тысяч такая-то, – говорит он мне. То есть моя папка, то есть вся моя прошедшая драма, трагедия, комедия от начала и до конца. Балахон невозмутимо читает вслух.
– Фамилия, – делает он многозначительную паузу.
Ну и голос у него! Как мерзкий скрежет по стеклу.
– Это ты? – спрашивает он меня.
– Это я, – признаюсь я.
– Правильно, – говорит он. – Это еще ты.
– Это еще я, – покладисто соглашаюсь я и помогаю на всякий случай. –Хорош, привлекателен и…
–Это еще чем привлекателен? – перебивает он меня.
– Не знаю, – отвечаю я. Я и на самом деле не знаю, чем. – Вам лучше знать, – ехидничаю я. – Просто я чувствую именно так: хорош и все.
Он смотрит на меня как снайпер, нашедший мишень, и молчит.
– Понимаю, – соглашаюсь я с его молчанием. Но не совсем… – А если я хорош тем, что все у меня еще впереди? – иду я на компромисс.
–Впереди видится очень туманно, – произносит он, сдувая пылинку с края стола в мою старону.
–За перед я как-то был всегда спокоен, – возмущаюсь я.
– Постепенно курвишься, – более утверждает он, чем спрашивает.
– Постепенно? – переспрашиваю я.
– Постепенно, – продолжает он игру, перебрасывая мне мое же слово. Пинг-понг в общем.
– Как это?
– Так это, – ухмыляется он.
– Сучка, – мысленно парирую я.
– Еще какая, – произносит телепат, перелистывая страницы в папке.
Я жду с нетерпением. Каждый хочет о себе знать больше, чем знает сам.
–Так, – говорит он. – расслабься. В университете у тебя более менее. В общем, – вздыхает он, – могло быть и хуже. Я даже рад за твой университет.
Я расслабляюсь. – Я тоже рад за мой университет.
–Далее, – читает он. – Жил, учился, пил как все, трахался больше, чем надо, – он цокнул языком. – Но в общем, – теперь он сдул пылинку со своего рукава в мою сторону, – в общем, это не помешало тебе стать доктором.
Да, – соглашаюсь я с ним, – стал, – и добавляю, чтобы побаловать его слух, – к удивлению.– И без паузы проказливо спрашиваю. – А вот если бы я…, – но концовка фразы застревает у меня в горле.
– Ну,– понукает он меня как лошадь. – Если бы ты что?
– Вот если бы я больше.. – Я снова замолкаю.
Пауза.
– Больше чего? – нетерпеливо спрашивает он. – Конкретно, больше чего?
– Ну, – решаюсь я, – конкретно гак конкретно. Трахался если бы больше, потянул бы на академика?
– Смолкни, животное, – брезгливо кривит он рот. – Положение не зависит от количества. Положение зависит от качества.
– Но кажется, все были довольны…
– Вопрос качества заключается не в том, кто доволен и не в том, чем.
– А в чем? – настораживаюсь я.
– А с кем. Понимаешь, с кем?– вещает он мне с улыбкой мудреца.
–Жаль, не доработал, – печалюсь я. – Не та карта выпала.
–Ну, ну, ну, – успокаивает он меня. – Доработаешь мысленно в воспоминаниях о днях минувших.
– Я не теоретик.
– Но к сажалению уже и не практик,– мягко улыбается он.
«Ему бы к зубному сходить, бормашина по его улыбке плачет Да и хорошо бы, без наркоза», – мечтаю я
– Кстати о картах, – возвращает он меня в действительность. – Много играл?
– Играл.
– Во что? – интересуется он.
– Сами же сказали. В очко.
– Карты у нас не в почете.
– Жаль. Жаль, – повторяю я. – А где в почете?
– Где, где? Нигде, – резюмирует он и после паузы глубокомысленно добавляет. – Вижу, ты в картинках не простак.
– Не простак, – соглашаюсь я.
–Проверим. – Он с шумом перелистывает страницы и шепотом спрашивает. – Когда после третьей карты недобор, стоит ли брать еще одну?
– Как повезет.
– В том-то и дело, – вздыхает он. – Не везет.– Ладно , -чешет он за ухом. -Пойдем дальше.
– Пойдем, – киваю я согласно.
– Женился. Скурвился, – продолжает он листать мое дело.
– Скурвился, потому что женился? – спрашиваю я.
– Нет, – возражает он. – Сначала женился, а затем скурвился.
– И так бывает, – соглашаюсь я.
– А дальше, – продолжает он листать страницы моей папки, страницы разнных цветов, от самых белых, блестящих, как в жизни, до самых черных, траурных как в жизни, и укоризненно качает головой. – Ужас! Ужас! Ужас!
– Я? – спрашиваю я с тревожно. – Это еще я?
Он смотрит на меня безнадежно, качая своей седой головой, и молчит.
–Это еще я? чуть ли не кричу я.
– Не кричи, – говорит он. – Ты – зто ты. Но ты уже и не ты.
– Я не понимаю, – удивляюсь я и развожу руками. – Неужели скурвившийся я -это не я?
– Понимаешь, – объясняет он мне, – если бы ты оставался самим собой, то у тебя был бы шанс стать членом нашего коллектива и поболтаться здесь наверху. Но так как ты прятался за обстаятельства и возводил это в свое оправдание, то умножая это на степень содеянного, сам понимаешь, дорога тебе вниз, в самую что ни на есть Жосминду.
– В самую что ни на есть? – ужасаюсь я.
– Еще глубже, чем ты думаешь, – подтверждает он.
И тут я замечаю, что свою-то жосминду он аккуратно опускает на три подушки. А ноги свои пристраивает поудобнее в тазик с водой, чтобы грибки на ногтях не подсыхали. Я хихикаю.
–Накувыркаешься здесь с вами, – реагирует он на мой смех. – Не то что
