Пятнадцать ножевых. Том 2
Глава 1
— Труп?
— Он самый. И похоже, криминальный.
Сторож садового товарищества «Пехорка» выпучил глаза, схватился за голову.
— И что же делать?
— Сам как думаешь?
Я тяжело вздохнул, еще раз зачем-то попытался нащупать пульс на сонной артерии мужчины. Без вариантов — покойник. Голова проломлена в районе затылка, сам весь уже закоченел. Оно и понятно — декабрь 80-го года выдался холодным, с обильными снегопадами и двадцати градусными морозами. Тут живым то превратиться в сосульку — пустяковое дело. Что уж говорить про трупы...
— Звонить в милицию, — наконец, сообразил сторож. Я посмотрел на мелкого чернявого мужичка по имени Семен Петрович («зови меня просто Петрович»). Именно он четверть часа назад бросился под колеса нашей скорой, призывно размахивая руками.
— Вот хер ли ты нам устроил? — из РАФика вылез мрачный Харченко, плюнул на снег. — Не мог вызвать местную скорую?
Сторож от такого наезда выпал в осадок.
— Ну как же так, товарищи! Вы же все одно мимо ехали...
— Вот именно, что мимо! У нас свои дела, — водитель обреченно махнул рукой.
«Дела» были загружены в РАФик нами в четыре руки в доме тещи Харченко в Малаховке. Разобранный диван, шесть стульев. Я выругался про себя. Это попадос. «Андрей, будь человеком, помоги с перевозкой мебели, вот доктор не против...». Нет, все водилы на скорой калымят и гоняют автомобили по собственным делам. Договариваются с диспетчерами, мол, «сломался» и делают гешефты. Но зачем я то во все это полез? И ведь отговаривала меня Томилина — «давай Андрей, выйдем у какого-нибудь кафе, посидим, кофе попьем, а Харченко сам справится...». Во-первых, какое кафе в такую рань, во-вторых, хоть один медик в машине должен присутствовать. В итоге Лена упорхнула отмечаться в очереди за кухонным гарнитуром, а я как дурак дал слабину и поперся в Малаховку с Харченко.
— Думал, что человек умирает, некогда вызванивать, — сторож расстроенно развел руками. — Мужик то шевелился.
— Да показалось тебе! — живот неприятно скрутило, я полез за таблетками с висмутом. Вот еще тоже приключение на мою голову. Первые два дня было настолько хреново, что я уже жалеть начал. Ну вот стоило пить эту дурацкую бактерию и доказывать окружающим насколько я крут? Ходи теперь с гастритом, глотай лекарства по расписанию. Того не ешь, этого не пей... — Не мог он шевелиться. Мертв
— Так что же делать?
— В милицию звонить!
Нам хана. Сейчас приедут опера, внесут номер скорой в протокол. А потом Лебензон нас с Харченко съест без соли за то, что гоняли машину по своим делам в рабочее время. Вот уж оторвется зав подстанцией... Так подставились, что выговором тут не отделаешься.
— А что им сказать, ну кто умер то?
Я опустился на корточки, охлопал дубленку и пиджак жмура. В одном из карманов было что-то плотное. Я засунул руку, вытащил листик, сложенный вчетверо. Развернул.
— Что там? — нетерпеливо спросил сторож.
— Погоди, дай рассмотреть, — сказал я, всматриваясь в строчки. — Видно хреново. Ага, это больничный. Вот, видишь, “выдается сотрудникам КГБ, имеющим воинское звание”.
— Япона мать! — заорал Харченко, пиная колеса Рафика.
* * *
Ментовские опера и следаки? Ставлю галку. Прокурор района с командой? Есть. Гэбэшная братия? Приехали, на трех Волгах. В комплекте — розыскные собаки, криминалисты, разве что вертолета в воздухе не хватало — но погода не способствует.
Допрашивало нас аж трое силовиков — от прокуратуры, от КГБ и от МВД. Я строго настрого запретил Харченко врать — диван в салоне не скроешь, да и проверить любую версию с вызовом, трансфером больного в больницу — очень легко. Благо в гэбэшных Волгах и в ментовском козлике есть рации и радиотелефоны.
— Пипец вам, — качал головой седоусый опер из местного РУВД. — Уволят с волчьим билетом. Вы знаете, кто там лежит? — милиционер показал в сторону сугроба.
— Капитан Евстужин! — одернул опера гладко выбритый, подтянутый гэбист в светло-бежевой дубленке. — Сейчас у нас задача не напугать товарищей, а получить всю возможную информацию.
Пока Харченко по десятому разу рассказывал наше милое приключение, диктовал телефон своей тещи, мой ужас скачкообразно усилился. Мозг покряхтел, покряхтел и выдал: мертвец в сугробе — это же «труп на Ждановской». Случайно убитый бухими метровскими ментами «бурильщик». Которого они с помощью начальства решили выкинуть на Егорьевском шоссе. Типа никто не узнает. Узнают. И начнется битва двух советских Годзилл, двух «наследников» умирающего Брежнева — Щелокова и Андропова. МВД против КГБ. Победит КГБ, министр покончит жизнь самоубийством. Как и его жена, кстати. Следак по этому делу будет ездить под защитой группы Альфа, а я... тут мой ужас достиг космических масштабов. Меня прикрыть некому. С подстанции погонят сразу, автоматом. Скорее всего отчислят из института. Хороший вариант — забреют в армию. Плохой вариант — эти «волки» с голодными глазами начнут шить соучастие. Вон «нашего» сторожа уже повели в гэбэшную Волгу.
Но почему труп? Я подул в замерзшие пальцы. Кажется, мертвец на Ждановской был жив, когда его нашли — умер в больнице. Или история пошла другим путем? Что же мне все-таки делать? Там гипотез много выдвигали, включая и ту, в которой реального чекиста не было, а это всё Андропов придумал. Но в одном все исследователи были едины: движуха будет неслабая.
— Завтра с утра надо явиться в районную прокуратуру, — третий следак переписал мои паспортные данные, уточнил прописку. Зарегистрироваться в новой квартире я еще не успел — дал адрес общаги. Надеюсь, если что, Давид прикроет. — Там мы с вами продолжим. Руководству подстанции, разумеется, все сообщим.
Харченко как услышал это — закрыл лицо руками. За работу он держался, кормил жену в декрете и двух спиногрызов. Вот тебе бабушка и Юрьев день. Дело не в том, что работу водителя не найти — вон, все заборы в объявлениях, лимиту из провинции завозят. Просто на скорой уже и стаж, и классность, а на новом месте в деньгах потеряет.
* * *
В РАФике я углядел, как водила достает подозрительную фляжку, силой вырвал ее.
— Ты хочешь к леваку добавить пьянку на рабочем месте?! — открыл крышечку, понюхал. Оттуда
