СЕЛЬСКАЯ НЕВЕСТА
Эта история произошла очень давно в одной из сёл Марийской республики. Село было не маленьким, но и не особо большим. В общем, все его жители друг друга знали. Или, по крайне мере, знали того, кто знал не знакомого им односельчанина.
В том районе, в стародавние времена, была такая примета: когда строили новый дом, то всегда убивали какое-нибудь домашнее животное, в основном птицу, курицу, например, и замуровывали её в стену строящегося дома. Очень долго изживали себя языческие традиции в том краю. Очень долго, уже после крещения практически всех жителей села, некоторые тайком бегали в лес, на полянку, прозванную в народе «Топками», из-за болотистой местности, и проводили там языческие обряды. Был у них и волхв свой. Потом, в советские времена, преследовать их власти стали и вроде как, перестали на «Топках» обряды проводиться. Да и волхв пропал куда-то. Но ещё очень долго, по старой памяти, при строительстве нового дома, сельчане резали курицу и замуровывали её в стену. Это называлось «строительная жертва». Для того, что бы умилостивить духов земли. Что бы и они дому не вредили, детей малых не трогали, которые в доме после обязательно будут. И домовой приходил в дом новый жить из лесу. Он этой жертвой и питался. А за это и дом тот оберегал.
В последние годы, и это люди перестали делать. Над бабкиными суевериями смеялись. Дом если строят, то, разумеется, никого не замуровывали туда.
А на краю села стоял старый пустой большой дом. Почти разваленный. Давным-давно, там жил местный барин. Но как случилась революция, он сбежал. Поговаривали, что за границу. Так его дом и остался пустовать. Сначала, там сельский клуб организовали. Но место не удобное, край села, почти, что в лесу самом. Да и сил многих участок тот требовал, постоянно работникам клуба приходилось камыш уничтожать. Вроде, и болото дальше, но вот рос он так, что и поделать ничего было нельзя. Вырвут, срежут камыш, а через неделю он снова пробивается. И костры жгли на земле. Ведь, на выжженной земле долго ничего не растет. Но не помогало и это. Поэтому, когда новый клуб построили, это здание оставили. Ничего там больше не стали организовывать. Так оно и разрушаться стало постепенно. Заросло все камышом кругом. Кустарником стали стены обрастать. И практически в руины за пару десятилетий превратилось бывшее поместье.
И вот стал вопрос у сельчан как-то, в наше время уже, где новую школу строить? Старая мала стала. Село разрослось за последнее время. Решили, на месте старой барской усадьбы её и возвести. А двор весь тот асфальтом закатать. Собрались строители. Начались работы по сносу старых стен. Подогнали технику. Зашумел бульдозер. Разбили одну стену, другую и… Ужаснулись. Собралась толпа. Приехала милиция. В разбитой стене был скелет. Скелет, с обрывками одежды, неизвестно, сколько времени пробывший здесь.
По селу поползли разные слухи. Что только не слышалось здесь. Тем более, что по обрывкам одежды покойника сельчане решили, что это была невеста. Потому как на нем, или на ней, виднелись остатки белого платья. Так и прозвали страшную находку сельчане – невестой.
Похоронили невесту на сельском кладбище. Среди гостей были лишь могильщики, глава сельской администрации, да участковый милиционер. Похоронили, немного еще поговорили об этом сельчане, да и успокоились. Изредка бывало, кто вспомнит про невесту, да и все.
Прошел год. Школу построили. Забегали школьники по асфальтированному двору. А за двором, где лесок начинался, так как и раньше начинались болота. А в старшем классе этой школы учился 17-ти летний парень. Звали его Валентин. Жил он вдвоем с матерью. Отца давно убили в драке, кто-то из сельчан. Так они вдвоем и жили. Не далеко от новой школы. Тоже, практически на краю леса.
Особенностью их села было то, что очень многие его жители верили в колдовство. Да не просто верили, а прям-таки ничего другого не признавали. В основном старики. Ходили они по любым вопросам, связанным, например, со здоровьем, не к врачам. А к знахарям. Тех много было на селе. Если местный житель слабость чувствует пару недель и настроение скверное, то это никакая ни депрессия у него. Ясно, что это порча. Значит, бежать надо к бабе Дуси и снимать проклятие заговоренной водой.
Так вод однажды, пришел вечером с сельской дискотеки Валентин домой и просто вогнал свою мать в ступор своими словами.
«Женюсь», – сказал он.
Весна начиналась. Пора было об экзаменах думать. А он влюбился. Да в кого хоть? Не в девушку из своих сельчанок. А в приезжую. Ее Мариной звали. Приехала она всего с месяц назад. К своей дальней родственнице откуда-то. К бабушке Раисе. А про эту Раю плохие слухи ходили по селу. Говорили, что ведьма она. Что колдует. Проклинает людей. Наводит порчу.
Поговаривали, что она вогнала в гроб своего соседа Кузьмича, который как то с ней сильно разругался. Обозвал он ее ведьмой, сказал, что сжечь ее надобно… А на следующий день не поднялся с постели. Проболел несколько дней, да и умер. Ну, может и совпадение это. Но уж не любили ее на селе, что правда, то правда. А мать Валентина сторонилась эту старуху. Взгляд у нее злой был. Из-под седой чёлки горели карие глаза. Смотрели на всех изучающе и с ненавистью. Так вот на её родне и решил жениться школьник.
Как только мать не уговаривала сына прекратить встречаться с Мариной, какие только доводы ему не приводила, он её и слушать не хотел. Всё о девушке своей говорил. Думал о ней постоянно.
Как-то мать Валентина Елена Ивановна под вечер вышла из дома. Пока сын как уже повелось, гулял со своей новой подругой. Мать направилась к одной знакомой женщине. Знахарке. К бабке Кате. Та приветливо встретила гостью, налила ей чаю и выслушала всю историю. Елена Ивановна, чуть не плача, рассказывала о странной быстро вспыхнувшей любви единственного сына к малознакомой Марине. Катерина достала карты и разложив их на столе призадумалась. Затем, обратившись к пришедшей матери школьника, сказала:
«Я вижу, что твоего сына околдовали. Ему сделали приворот. Очень сильный. Я не могу его снять. Но удивляет другое. Я вижу в гадании тебя, колдунью, околдовавшую Валентина, его самого, но я не вижу ту, в кого его влюбили. Ее просто нет здесь. Странно…».
Обескураженная знахарка ничего не смогла посоветовать Елене Ивановне. И мать Валентина
