Максим Носенко
Аннигиляция
Нарывы производит
Людей цивилизация.
Концы с концами сводит
Огонь аннигиляции
Все чего-то хотят в этом мире. И ладно бы просто хотели. Но ведь это «хотели» связано с кем-то ещё. Как будто изначально человек не умеет жить один, его не существует в одиночестве. Одинокий человек – не человек, и даже не обезьяна. Сначала хотят, а потом страдают, отчего – сами не знают. Видимо, с каждым разом становится сложнее хотеть. Но останавливаться уже поздно. Познав однажды материальную ценность своего красивого тела, трудно остановиться. Однажды вкусив нежную сладость этого тела, трудно отказаться. Аннигиляция!
Покупаю дешёвый кофе с молоком. На счете зияет кредитная дыра. Но ни одна дыра не запретит мне хотя бы на мгновение слиться с миром суеты, миром проданного смеха, проданного счастья. Раньше у людей не было ни кофе, ни чая, ни колы. Пили себе воду и радовались жизни. А сейчас коллективное сознательное накрутило себя так, что день без чашки кофе – день прожитый зря. Покурить бы ещё.
Заходит пара. Он – почти выбритый брюнет, спортивка, руки в карманах. Она – средние распущенные волосы, джинсовая куртка, губы.
– Долго мы ещё будем ходить в эту забегаловку? – слышу я, проходя мимо.
– Господи, как же ты меня за… – выхожу на улицу.
На таком аннигиляция не работает. Бывает, что у людей темнота одного цвета. Не они сделали себя такими, сама их жизнь завела в этом направлении. Они скорее встретились по принципу подобия. Такое не аннигилирует. Они просто подпитывают друг друга, создают напряжение, как два магнита с одинаковым полюсом. Рано или поздно, им придётся идти своей дорогой. А может и не придётся. Разве могу я рассуждать о том, к чему не имею никакого отношения?
Каждый выбирает себе путь. У каждого свои силы, свои слабости, у каждого свой наркотик, своя страсть и свой страх. Сколько хожу и слушаю разных людей, все ещё они могут удивить меня своими жизнями. Впрочем, несмотря на то, что клубки с каждым годом все запутанней и запутанней, концы у нитей всегда одни. Природа вообще простая по своей природе. Встретились как-то в баре электрон и позитрон, а бармен им – аннигиляция.
Люди – интересные существа. Считают себя венцами творения природы. Это только потому что умеют говорить и знают слово «венец», стало быть, потому что по всем иным критериям это просто промежуточная стадия. Ницше сказал, что высшее творение – это сверхчеловек. Ну, ну. Сверхчеловек – это пафосный человек, да и только. Непонятно, кто еще выше. У буддистов очень интересно. Есть существа и повыше человека, вроде каких-то духов и Богов. Повыше в плане могущества и продолжительности жизни. Вот только ближе к нирване все равно оказывается человек, находящийся в оптимальном состоянии, чтобы достичь просветления. Ведь, хоть Боги и обладают большими силами, они все равно вертятся в колесе сансары, только делают это очень и очень долго. А человек, мол, находится в оптимальном положении: нескольких десятилетий вполне хватает, чтобы понять, что к чему, и существенно сократить число своих реинкарнаций. Наверное, в этом я вижу некий смысл, а именно, что человек, по крайней мере из живых существ, может делать выбор относительно своей судьбы. Он может оценивать свое движение, оценить мир вокруг, выбрать себе место в этом мире. Но, конечно, ему далеко до «венца» природы. Человек столько страдает сам и столько страданий доставляет другим. Одна его рука тянется хапнуть, а другая бьет первую. Воистину, природа создала человека исключительно как главного шута, чтобы не было скучно. Бродит что-то, страдает, придумывает какие-то картинки, интересные звуки, сам строит и сам же зарывает себя в землю. В общем-то, больше ничего и придумывать не надо, поэтому Бог создал человека в самом конце. Нескончаемое шоу самозарождающегося абсурда.
Если бы меня спросили, кто является венцом природы, я сказал бы, что это растения. Думаете, человек меняет экологию на планете? Не смешите автотрофов. Эти товарищи заставили весь живой мир полюбить свой основной яд – кислород. Растения позволяют нам жить и существовать за свой счет, потому что, в целом, им какая разница? Они лишены страданий, чувств и эмоций, в нашем, человеческом понимании этих слов. И при всем при этом, это гармоничные существа, воистину познавшие нирвану, никуда не спешащие, ничего не желающие, живущие в дзене с окружающим миром, любящие тот мир, в котором они живут. Эх, может стать в следующей жизни сосной…
– Как же скучно ты живешь! – Глэр спикетировала незаметно, как всегда. – Может, ты еще скалой захочешь стать? Или, упаси не знаю кто, метеоритом?
– Просил же, не читай мои мысли, – буркнул я в ответ и поглядел на эту изящно-черную женщину-птицу, навестившую меня сейчас в парке.
– Да мне и не нужно читать твои мысли, – Глэр уселась рядом, – я и так знаю, о чем ты думаешь последние несколько сотен лет. Бытие, философия, слова, слова, слова, кофе, табак и алкоголь. О том, что все скучно, о том, что тебе надоела твоя работа, и о том, что хорошо быть баобабом.
– Сосной… Я хоть и не читаю мысли, но готов спорить, ты прилетела не просто так.
– Пролетала мимо, дай, думаю, навещу старого друга. И совершенно случайно по дороге увидела кое-что по твоей части.
– Ну-ну, случайно… Рассказывай.
– Тут проще показать. Полетели, это недалеко, – она поднялась и расправила большие черные крылья.
– И в который раз ты вырываешь меня из сладостных дум в этот суетный мир…
– Кончай капризничать, – она схватила меня за руку и несколькими мощными взмахами подняла в холодное небо. – Твои думы никуда от тебя не денутся, а работа сама себя не сделает. К тому же, я знаю, ты это любишь.
Лететь, подвешенным за руку, неудобно от слова совсем, но к счастью, полет действительно был недолгим. Для ангелов физические законы не то чтобы имеют большое значение, а вот для меня в обличье человека все немного сложнее. Мы приземлились в каком-то закрытом переулке, и пока я откашливался и жадно глотал воздух, Глэр осмотрелась вокруг.
– Жив?
– К сожалению, – я вытер рот рукавом. – Ну веди.
Мы шли через лабиринты человеческих муравейников, изредка встречая существ, которые, хоть и видели, совершенно нас не замечали. Это вообще удивительная вещь. Люди испокон веков придумывают, как всякие необычные существа скрываются от их глаз. А на самом деле, тут и скрываться нет необходимости.
