1
Событие, которое стало известно как «Импульс», произошлопервого октября в три часа три минуты пополудни, если брать восточное поясноевремя[7]. Термин, разумеется, неправильный, но через десять часов после событиябольшинство ученых, которые могли бы на это указать, или погибли, или сошли сума. В любом случае название едва ли имело хоть какое-то значение. В отличие отпоследствий.
В три часа того же дня в Бостоне, на восток поБойлстон-стрит, шагал почти вприпрыжку молодой человек, еще не оставившийзаметного следа в истории человечества. Звали его Клайтон Ридделл. Чувствоглубокой удовлетворенности, которое читалось на его лице, в полной мерегармонировало с пружинистостью походки. В левой руке он держал ручки плоскогопортфеля с защелками, как у саквояжа, в каких художники носят свои рисунки.Пальцы правой обматывала тесемка, стягивающая горловину коричневогопластикового пакета для покупок с рекламным текстом «маленькие сокровища» ,который мог прочитать любой, у кого возникало такое желание.
В пакете, который болтался взад-вперед, находился маленькийкруглый предмет. Подарок, подумали бы вы и не ошиблись. Вы могли бы также предположить,что этот Клайтон Ридделл — молодой человек, который с помощью «маленькогосокровища» намерен одержать маленькую (может, даже совсем и не маленькую)победу, и вновь попали бы в десятку, В пакете лежало довольно-таки дорогоестеклянное пресс-папье с белым пушистым одуванчиком по центру. Клайтон купилэту вещицу по пути из дорогого отеля «Копли-сквер» в более скромный«Атлантик-авеню инн», где остановился. Его напугала цена, девяносто долларов,указанная на ярлычке, приклеенном к основанию пресс-папье, а еще большеосознание, что он может позволить себе такую покупку.
Ему пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобыпротянуть продавщице кредитную карточку. Он сомневался, что решился бы натакое, если бы покупал пресс-папье себе; пробормотал бы что-нибудь насчет того,что передумал, и выскочил бы из магазина. Но пресс-папье предназначалось Шарон.Ей нравились такие безделушки, и она по-прежнему любила Клайтона. «Я будуболеть за тебя, беби», — сказала она ему за день до отъезда в Бостон. Учитываявсю грязь, которую они вылили друг на друга за последний год, эти слова тронулиего сердце. И теперь он хотел тронуть ее, если оставалась такая возможность.Пресс-папье, конечно, вещица маленькая («маленькое сокровище»), но он несомневался, что ей понравится нежный пух одуванчика в центре стеклянного шара,эдакий крошечный клочок тумана.
2
Звяканье колокольчиков привлекло внимание Клая к небольшомуфургону, передвижному магазинчику, торгующему мороженым. Он припарковалсянапротив отеля «Времена гола» (еще более роскошного, чем «Копли-сквер»), рядомс Бостон Коммон[8], городским парком, который занимал два или три квартала поэтой стороне Бойлстон-стрит. Борт украшало написанное всеми цветами радуги наддвумя пляшущими рожками с мороженым название компании: «МИСТЕР СОФТИ». Троемальчишек сгрудились у окошка в ожидании сладкого, ранцы с учебниками лежаливозле ног. За школьниками стояли женщина в брючном костюме с пуделем на поводкеи две девочки-полростка в джинсах с «низкой» талией, с «Ай-подами»[9] инаушниками, которые в тот момент висели на шее, потому что девочки шепталисьмежду собой явно о чем-то серьезном, без хихиканья.
Клай встал за ними, превратив маленькую группу в короткуюочередь. Он купил подарок жене, с которой еще не развелся, но уже жил врозь, попути домой намеревался заглянуть в «Комикс суприм» и приобрести сыну новыйномер «Человека-паука». А значит, мог побаловать и себя. Его распирало отжелания поделиться новостями с Шарон, но он не мог связаться с ней до еевозвращения домой, в три сорок пять или чуть позже. Он полагал, что емупридется болтаться в гостинице как минимум до телефонного разговора с Шарон, восновном кружа по номеру да поглядывая на защелкнутый портфель. Так чтомороженое от «Мистера Софти» обещало более приятное времяпрепровождение.
Продавец обслужил трех мальчишек: два шоколадных батончика«Дилли» и чудовищно большой рожок с шоколадно-ванильным мороженым длябогатенького спонсора, который стоял но центру и, очевидно, платил за всех.Пока тот копался в мятых долларовых бумажках, которые достал из кармана модныхмешковатых джинсов, рука женщины во «властном костюме»[10], прогуливающейпуделя, нырнула в сумочку на плече, чтобы вновь появиться уже с сотовымтелефоном (женщины во «властных костюмах» больше не выходят из дома безсотового телефона, соседствующего с кредитной карточкой «Америкэн экспресс»).Мгновением позже женщина уже откинула крышку мобильника. За их спинами, впарке, гавкнула собака и закричал человек. В крике Клай радости не уловил, но,обернувшись, увидел нескольких людей, прогуливающихся по дорожкам, собаку,которая бежала, зажав в пасти фрисби («Разве их не положено брать на поводок?»— подумал он), акры залитых солнцем зеленых лужаек и манящую тень поддеревьями. Парк представлялся идеальным местом, где человек, только чтопродавший свой первый графический роман[11] и его продолжение (и то и другое заогромную сумму), мог посидеть и съесть рожок с шоколадным мороженым.
