2.1 НАЧАЛО
В этот день вода падает с неба. На деревьях не видно листьев, на головах людей – улыбок. Пасмурно. Пахнет мокрой улицей.
Серый пятиэтажный дом. Безлюдный двор. Из подъезда невозмутимо вышла худая девушка и вытянула телефон из кармана чёрной толстовки. Тёплым пальцем гладила экран. Искала, что включить послушать.
Осенний дождь стукнул по руке и нарушил сенсорный контакт, отчего список воспроизведения завис.
Она протёрла мобильник, врубила случайную группу и, воткнув наушники, отправилась к центру города.
Пройдя четыре музыкальные композиции, девушка приметила, что люди вокруг засуетились. К ней кинулся широкоплечий парень в армейской куртке с треугольной нашивкой, выдернул наушник и проорал:
– Гра-ад!
Ухватил её за плечо и мощно толкнул в направлении бомбоубежища, куда сбегалась встревоженная толпа. Девушка помчалась вместе со всеми.
###♯###..!
Прилетели взрывные волны. Она потеряла контроль, упала в слякоть и больно ударилась о скользкий камень. В её глазах путаница. В носу запах бетонной пыли, вскопанной земли и новогодних салютов.
Играет группа Warsaw. Но музыки и бьющегося стекла не слыхать. Уши чувствуют лишь противнейшее пищание:
щЪсиии-ищЬсиии-ищьсиии-и
Девушка поползла на брюхе к песочным тюкам, заслоняющим окно. Пропихивала увесистые мешки ногами, пока не очутилась в тёмном подвале. Отыскав одинокую кирпичную стенку, присела там и растерянно огляделась.
Холодно. В задымлённом воздухе разлит аптечный запах спирта. Кругом прибывающие люди. Некоторые заляпаны тёмно-бурой грязью, иные – свежей кровью, а третьи тащили на носилках четвёртых.
К пострадавшей девушке возвращался слух, и монотонный звон постепенно утихомирился.
Внизу беготня, испуганные крики и сумятица. Наверху разрушение материи, грохотанье и частые шлепки железа.
Это уже третья воздушная бомбардировка, от которой надо прятаться в подземное укрытие. Но девушка не ощущала себя в укрытии. Сидела на грязном полу отдельно от других и прослушивала Joy Division.
К ней незаметно приблизился санитарный медик, подсветил фонариком и задал вопрос:
– Ты в порядку?
Вынув наушник, девушка переспросила:
– А-а?
– Локоть дай ’глянуть, – настоятельно потребовал врач, указав исхудалым пальцем на запачканный рукав толстовки.
– Всё хорошо. Вон, им лучше помоги, – буркнула девушка и кивнула на тех, кто уже никогда не сможет ходить.
Медик подступил ближе, заботливо осмотрел руку, а затем двинулся к следующим пострадавшим.
Спустя полчаса в сырой подвал явились спасатели. Докладывали, что ракетный обстрел закончился и можно отсюда выбираться. Начали вытаскивать тяжелораненых. Убитых пока не трогали.
Девушка отряхнулась и пошла к свету. Она взбежала по бетонным ступенькам и, миновав сумрачный коридор, оказалась у входа в бомбоубежище.
Выйдя на промозглую улицу, заметила примчавшийся тёмно-зелёный джип, откуда вылезли два военных журналиста. Пока один устанавливал на штатив телевизионную камеру, другой схватил микрофон и встал у пожарной машины.
…Думшъ – Бу-Дум – Ду-Думшъ…
Где-то вдалеке раздавались фугасные взрывы. Девушка вставила в уши мягкие колпачки, чтобы всего этого не слышать, и потопала к своему жилищу под музыкальную композицию Living in the Ice Age.
По пути домой встречала закрытые магазины, выбитые окна и мёртвенно-бледную обречённость. Гуляла и не обращала внимания на всю эту безнадёгу.
Девушка слишком глубоко погрузилась в ритмичные звуки, из-за которых она опять утратила контроль. Чудом не врезалась в пехотный отряд: мимо шли солдаты, одетые в первоклассную униформу. Двигались одним строем. Девчонку не задели.
Шаг за шагом, трек за треком она приближалась к бесцветному дому.
Заглянув в подъезд, сдёрнула наушники и поднялась на второй этаж. Постучалась:
тук-снук-снок-с
Дверь распахнула миловидная женщина с ухоженными каштановыми волосами и заплаканными глазами.
– Саня! – ошарашенно крикнула мать. – Ты не поранена?
– Внутри или снаружи?
Дочь зашла в узкую прихожую, сбросила толстовку и повесила ту на крючок, рядом с папиной оранжевой каской.
– Так, не починай. Я серьёзно. Нужна помощь врача? Сходить за тётей Леной?
Мама трогала руки дочери, выискивая ушибы, порезы или кровоподтёки.
– Мне-то нужна, – пробормотала девушка и села на табурет. – Только доктор тут не поможет, – закончив говорить, она стащила запачканные штаны.
– Доча, любима, роблю всё возможное, щоб мы поскорей уехали отсюда, – напомнила мама и забрала грязную одежду.
– Да ладно, – безрадостно произнесла Саша. – Знаешь, уже привыкла к мысли, что в любой момент могу сдохнуть.
– Не выходь из квартиры!
– А школы-то работают… Что мне делать-то, а? Сидеть под кроватью и постоянно ждать? Ждать чего? Когда прилетит и в наш дом?
– Послухай, я написала всем, кому мо’гла. Завтра буду писать тем, кому не смо’гла раньше. Только б нам отправили при’глашение.
Мама не обнаружила свежих шрамов на теле дочери.
– Зачем мы кому-то нужны? Почему нас вообще должны куда-то там приглашать? – спросила Саша и посмотрелась в двустворчатое зеркало.
– На земле ще остались добри люди, – мать тоже погляделась в зеркало и поправила курчавые волосы. – Помимо то’го, взрослые часом умеют до’говариваться.
– Продать себя собираешься?
