Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
– Значит, просто убили, а деньги не взяли, – тут же подхватил Белов.
– Просто не убивают, молодой человек, – начиная волноваться, проговорила Люба.
– Значит, не просто убили, а имея мотив… Какие мотивы были у вас, Любовь Николаевна?
Люба молчала.
– У старушки, может быть, и не было, а вот у квартирантки ее были, – заметила Лариса, в упор глядя на женщину. – И перекочевали деньги к Марии Афанасьевне, страдавшей мелкой клептоманией. Все об этом знали, и вы не могли об этом не знать. Знали и о тайнике в доме, из которого Мария Афанасьевна доставала деньги.
Люба порывалась что-то сказать, несколько раз открывала рот, но, видимо, от волнения так и не могла найти слов.
– Я так полагаю, что эти деньги теперь хранятся у вас, во всяком случае, тысяча восемьсот евро, если вы не успели их потратить.
– Приступайте к обыску, – махнул рукой Белов.
Люба оторопело опустилась на диван, видимо, не ожидая такого поворота событий. Лариса пока молчала, ни о чем не спрашивая ее, хотя уверенность в том, что Люба и есть преступница, росла в ней с каждой минутой. Она укрепилась еще более, когда в гардеробе Любы Котова заметила цветастое платье очень яркой расцветки. Поднявшись, она стала ходить за оперативниками, проводившими обыск, и остановилась возле того, который осматривал сервант и тумбочку. Среди множества мелочей, хранившихся там, были замечены старомодные очки в крупной круглой оправе, и Лариса вспомнила слова программиста Середкина о неизвестной женщине в «цыганистом» платье и круглых очках, которая заскочила в их двор в день убийства Марии Афанасьевны. Это все, конечно, были улики косвенные, но для того, чтобы вынудить Климову начать признаваться, этого было достаточно. Если бы только еще найти и деньги…
И они были найдены. Вскоре один из оперативников среди немногочисленных в доме книг обнаружил тысячу семьсот евро.
«Почти в точку, без одной бумажки, – отметила Лариса. – Сто евро, наверное, уже разменены у уличных менял».
– Вот, Сергей Васильевич, – продемонстрировал оперативник деньги.
Белов посмотрел на деньги и резко развернулся к Любе.
– Откуда у вас эти купюры?
– Заработала! Это мое дело, откуда они, – в сторону сказала Климова.
– Допустим, – вздохнула Лариса. – Есть одно «но», Любовь Николаевна. Видите это платье? – она кивнула в сторону распахнутых створок шифоньера. – И эти очки? – она продемонстрировала уродливые оптические приборы в круглой оправе.
Климова молчала.
– Есть показания некоего Алексея Середкина, незаметного, на первый взгляд, жителя того самого двора, куда вы по своей инициативе, уже не работая в собесе, ходили и ухаживали за Марией Афанасьевной. Если вас нарядить в это платье и нацепить очки, то он опознает вас и скажет, что видел вас как раз в тот день, когда была убита Караманова.
– Ну и что тут такого? Ведь это я обнаружила ее, в пять часов пополудни, – отозвалась Люба.
– Он видел вас не в пять, а перед обедом, где-то в два часа. Как раз в то время, когда Ольга Андреевна отдыхает, и вам об этом известно… Господин Середкин сидит за компьютером и вообще мало интересуется, что происходит во дворе. Галина Федоровна усердно трудится на рынке, армянин Юра, как правило, отсутствует по своим делам. Самый удобный момент. А вы должны прийти в свое время, то есть в пять… Вы и пришли, уже в привычном для обитателей двора наряде. Собственно, если бы вас кто-то узнал и в том одеянии, то не было бы ничего страшного – вы могли запросто сказать, что купили новое платье, а очки надели, потому что глаза болят. И в этом случае от своего намерения отказались бы, перенеся замысел на другое время. Так что вы ничем практически не рисковали. Мария Афанасьевна, естественно, открыла вам сама и легко впустила, ни о чем не подозревая, может, чуть удивившись и спросив, чего вы так рано…
* * *
Любовь Николаевна не стала дальше отпираться. Приведенных Ларисой косвенных улик и примерного восстановления хода событий оказалось вполне достаточно, чтобы она начала говорить, и вот что в итоге выяснилось.
Три года назад Любови Николаевне предложили перейти работать на почту. Предложение было довольно выгодное, поскольку зарплата хоть и несильно отличалась от собесовской, но несла дополнительный приработок: разнося пенсии и детские пособия, Люба всегда получала от благодарных жильцов небольшие проценты. А так как обслуживала она несколько домов, то общая сумма накапливалась приличная. Когда же об этом узнала Мария Афанасьевна Караманова, она вцепилась в Любу и принялась с причитаниями умолять не бросать ее. Озадаченная Люба пыталась объяснить, что ей уже никто не будет за это платить. Мария Афанасьевна тоже платить не хотела и предложила Любе очень выгодный вариант: мол, пусть Люба продолжает ходить к ней якобы по поручительству все того же собеса и ухаживать, а официально старушка от помощи откажется и передаст соответствующие бумаги через Любу ее начальству.
За это она обещала, как говорится, отписать дом. То есть, как полагается, составить завещание в пользу Любы. Такой вариант последнюю вполне устроил, тем более что ходили упорные слухи насчет скорого сноса дома. Получить благоустроенную квартиру за помощь старушке было весьма выгодно. Женщины ударили по рукам, и в подтверждение своих слов Мария Афанасьевна через неделю торжественно представила заверенное нотариусом завещание. Естественно, во дворе об этом никто не знал, поскольку и Мария Афанасьевна и Люба договорились молчать – пойдут ненужные слухи… Как выяснилось – к сожалению, впоследствии, – у Марии Афанасьевны была еще одна, более веская причина хранить все в секрете: из-за ее болтовни Люба могла узнать, что у старушки уже есть наследники, прописанные в свое время в ее доме и отказавшиеся, естественно, от затеи за ней ухаживать.
– Как же так получилось? – удивленно спросила Лариса. – Старушка сначала составила завещание, а нотариус его принял, учитывая наличие прописанных у нее людей?
– А сейчас это легко, – усмехнулся слушавший эту историю Белов. – Им деньги принесли, они подмахнули, а там дальше пускай суд разбирается. Да надо еще посмотреть, как там завещание составлено.
Люба полезла в шкаф и достала бумагу.
– Ну вот, все правильно. «Все принадлежащее мне имущество», без уточнений, – прочитал Белов. – А ей принадлежит, по сути дела, уже только часть дома. Значит, вы должны были получить часть, – обернулся он к Климовой. – Что, мало показалось, что ли?
– Ничего я уже не должна была получить, – махнула рукой Люба. – Вы просто Марию Афанасьевну не знали. Связалась я с маразматичкой старой! Она уже и новое завещание состряпала, все в пользу этих… Старшиновых.
– Вот как? – удивился Белов. – И это что, выяснилось недавно?
– Да вот, буквально с месяц назад. Я случайно с Галиной Федоровной разговорилась во дворе, она мне про этих Старшиновых и сказала. У ней же домовая книга, она все знает. Я сразу к Марии Афанасьевне – мол, что ж это такое? А она подбоченилась да как начала кричать: «Мой дом, кому хочу, тому и завещаю, вот у меня уже новое завещание есть, его менять хоть каждый день можно. А ты, если не нравится, можешь уходить, мне твоя помощь больше не нужна. Я вообще скоро квартирантов пущу постоянных, они за мной и ухаживать будут».
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
