– Нипи, – позвала Изабель. – Давай уже, нам идти надо.
Нипи помотал головой.
– Не можешь же ты тут остаться.
– Могу. Мое место – здесь.
– Вонючая старая пещера – это не твое место. На тот случай, если ты не заметил – ты опять человек, ты простудишься насмерть.
– Я прожил множество жизней. Мне выпала честь служить могучему Духу Йоля. Если Великие Отцы призовут меня к себе… я готов.
– И что, ты собираешься сидеть тут, пока не замерзнешь до смерти? Ну, это бред какой-то, и я с этим мириться не собираюсь, – Изабель, вернувшись, села на камень рядом с ним. – Если ты с нами не идешь, тогда, я так понимаю, мы оба будем сидеть тут, пока не замерзнем до смерти. Как это тебе?
Нипи ухмыльнулся.
– Ты и вправду его маленький лев. Изабель, я не собираюсь замерзать до смерти. Я проживу свою жизнь, охраняя эту священную пещеру.
– Но почему?
– Скажи, что мне делать в этом вашем новом мире?
Она замолчала и сидела так долгую минуту, но ответ так и не нашелся. Постепенно упрямое выражение исчезло с ее лица, и она тяжело вздохнула. Потом встала и хлопнула его по плечу.
– Соображалка у тебя отсутствует начисто, ты хоть это понимаешь?
Нипи кивнул.
Изабель было пошла прочь, но вернулась и обняла его. Нипи крепко обнял ее в ответ.
– Я буду скучать по тебе, маленький лев.
– Ну да, как же, – сказала девушка, стараясь напустить на себя сердитый вид. Уже на выходе из пещеры она обернулась и крикнула: – Если когда-нибудь передумаешь, найди меня, слышишь?
Нипи ничего не ответил.
Изабель с Джессом вернулись по тропе обратно к пикапу. В какой-то момент им показалось, что откуда-то сзади доносится пение на языке шауни.
* * *
– Сюда, – сказала Изабель, указывая на маленькую церквушку.
Джесс въехал на стоянку. Было совсем немного за полдень, и на стоянке было полно машин.
– Совсем ничего не изменилось, – сказала Изабель.
– Ты точно не хочешь, чтобы я тебя подождал? Что, если твоего сына там нет?
Девушка втянула воздух сквозь зубы.
– Кто-то же там будет, – она стянула с шеи шнурок и сняла кольцо. Положила его на ладонь. Посмотрела на него с минуту, а потом надела на безымянный палец. – Надо же, влезает.
– Боишься?
Она встретила его взгляд.
– Боюсь, что когда я найду его, он не захочет со мной знаться. Вот этого я боюсь больше всего.
– Знаешь, когда ты вот так вот появишься… Многим это не понравится. Люди не поймут. Могут возникнуть проблемы.
– Пусть только попробуют помешать мне найти сына, – ответила Изабель, и Джесс вдруг увидел, насколько она храбрая. Увидел ту девушку, которую Крампус любил называть своим маленьким львом. Он ухмыльнулся:
– Тогда, наверно, им надо быть поосторожнее.
– Наверно, – она ухмыльнулась в ответ и тронула его за руку. – А как же ты? У тебя все будет в порядке?
– Пока не знаю. Нам с Линдой надо еще многое между собой уладить… Слишком много там боли. Хотя, думаю, часть работы за меня уже сделана.
– Кто-то должен сказать этой женщине, как ей повезло, что ее так любит такой человек, как ты.
Он рассмеялся:
– Да, кто-то точно должен.
– Ну и… пока, – сказала Изабель, открыла дверцу и повернулась, чтобы выйти.
– Стой, погоди еще немного. У нас еще осталось кое-какое незаконченное дело.
Она с любопытством посмотрела на него.
– Забирайся обратно, и дверь прикрой. Не стоит, чтобы кто-то увидел.
Она захлопнула дверцу.
Джесс отодвинул в сторону заднее окно кабины и, потянувшись, достал из кузова свою старую брезентовую спортивную сумку, вытащив ее из-под коробки со снастями. Стряхнув снег, он положил сумку между ними, потом взял с пола картонную коробку и открыл ее.
Изабель поглядела на деньги.
– И что ты собираешься со всем этим делать?
– Позабочусь о том, чтобы ты не бомжевала.
Он вывалил рабочую одежду из сумки, положил туда половину бабок, застегнул и сунул ей в руки.
– Ты не должен этого делать, – сказала она.
– Нет, должен.
Она взяла у него сумку и благодарно улыбнулась.
– А теперь слушай сюда. Ты о деньгах никому не рассказывай, поняла?
Она завела глаза к небу:
– Хватит валять дурака, Джесс. Может, я и выгляжу, как ребенок, но мне уже за пятьдесят. Веришь или нет, но что-то я все-таки соображаю.
Он похлопал по сумке.
– Здесь около двадцати тысяч долларов. Не слишком-то много по нынешним дням, но поможет тебе встать на ноги. О… И вот еще что, – сказал он, протягивая ей сложенный листок бумаги. – Это номер Линдиной мамы. Пока у нее телефон не работает, но скоро будет, и если ты поймешь, что у тебя неприятности – ну, деньги кончились, или что угодно, понимаешь, абсолютно что угодно – ты не стесняйся, зво…
Она приложила ему пальцы к губам.
– Джесс. Все в порядке. Все у меня будет хорошо.
Он вздохнул.
– Джесс…
– Да?
– Спасибо тебе. Спасибо, что заботишься обо мне.
Он ухмыльнулся.
– Да не за что!
Изабель подалась вперед, и, к изумлению Джесса, поцеловала его в щеку. Прежде, чем он успел как-то среагировать, она открыла дверцу и выпрыгнула из машина.
– Погоди, – крикнул он. – Господи, ты же сумку забыла!
Он протянул ей сумку.
Девушка вернулась, избегая смотреть ему в глаза, но он заметил, что по щекам у нее текут слезы.
– Эй, – сказал Джесс. – Ты только не забудь, я тебя на песца обещал взять.
Она покачала головой, улыбнулась во весь рот и направилась к церкви. Джесс смотрел, как она медленно, останавливаясь на каждой ступеньке, поднимается по лестнице. Положила руку на дверь, постояла так с минуту, потом, наконец, толкнула дверь и зашла внутрь.
Джесс мельком увидел теплый, ласковый свет, струившийся изнутри, людей с молитвенниками в руках, до него донесся звук органа и поющих голосов. Потом дверь церкви медленно закрылась и он остался наедине со снегопадом.
Джесс ждал почти час. Изабель не появилась, и он решил, что с ней, должно быть, все было в порядке.
* * *
Вернон шел по рельсам вдоль по Коул-ривер, стараясь по возможности избегать обледенелых участков на слежавшемся снегу. Он уже и забыл, каково это – по-настоящему мерзнуть зимой, но теперь, когда он снова стал человеком, ему приходилось идти, обхватив себя руками, и все равно его трясло от холода. Вернон горько подумал, что, может, после всего, что ему довелось пережить, судьба определила ему замерзнуть одному, здесь, на берегу богом забытой реки.
