– «Только живите!» Я уронила руки, Я уронила на руки жаркий лоб… Так молодая Буря слушает Бога Где-нибудь в поле, в какой-нибудь темный час. И на высокий вал моего дыханья Властная вдруг – словно с неба ложится длань. И на уста мои чьи-то уста ложатся. Так молодую Бурю слушает – Бог.
(Nachhall, отзвук). * * *
Гостиная – поле, вчерашняя смолянка – Буря, толстый банкир – Бог. Что уцелело? Да вот то одно слово, которое банкир говорил институтке и Бог в первый день – всему: «Живите!»
«Будь» единственное слово любви, человеческой и божеской. Остальное: гостиная, поле, банкир, институтка – частности.
Что же уцелело? – Всё.
* * *
Лучше потерять человека всем собой, чем удержать его какой-то своей сотой.
Полководец после победы, поэт после поэмы – куда? – к женщине. Страсть – последняя возможность человеку высказаться, как небо – единственная возможность быть – буре.
Человек – буря, страсть – небо, ее растворяющее.
* * *
О, поэты, поэты! Единственные настоящие любовники женщин!
* * *
Желание вглубь: вглубь ночи, вглубь любви. Любовь: провал во времени.
* * *
«Во имя свое» любовь через жизнь, «во имя твое» – через смерть.
* * *
«Старуха… Что я буду делать со старухой??!» – Восхитительная – в своей откровенности – формула мужского.
* * *
«Зачем старухи одеваются? Это бессмысленно! Я бы заказал им всем одинаковый… «юниформ», а так как они все богаты, я бы создал кассу, из которой бы одевал – и очень хорошо одевал бы! – всех молодых и красивых».
– Не мешай мне писать о тебе стихи!
– Помешай мне писать стихи о себе!
В промежутке – вся любовная гамма поэта.
* * *
Третье лицо – всегда отвод. В начале любви – от богатства, в конце любви – от нищеты.
* * *
История некоторых встреч. Эквилибристика чувств.
Рассказ юнкера: … «объясняюсь ей в любви, конечно, напеваю…»
* * *
Любовность и материнство почти исключают друг друга. Настоящее материнство – мужественно.
* * *
Сколько материнских поцелуев падает на недетские головы – и сколько нематеринских – на детские!
* * *
Страстная материнская любовь – не по адресу.
Там, где я должна думать (из-за других) о поступке, сочинять его, он всегда нецелен – начат и не кончен – не объясним – не мой. Я точно запомнила А и не помню Б – и сразу, вместо Б – мои блаженные иероглифы!
* * *
Разговор:
Я, о романе, который хотела бы написать: «Понимаете, в сыне я люблю отца, в отце – сына… Если Бог пошлет мне веку, я непременно это напишу!»
Он, спокойно: «Если Бог пошлет вам веку, вы непременно это сделаете».
* * *
О Песни Песней:
Песнь Песней действует на меня, как слон: и страшно и смешно.
* * *
Песнь Песней написана в стране, где виноград – с булыжник.
* * *
Песнь Песней: флора и фауна всех пяти частей света в одной-единственной женщине. (Неоткрытую Америку – включая).
* * *
Лучшее в Песни Песней, это стих Ахматовой:
«А в Библии красный кленовый лист Заложен на Песни Песней».
* * *
«Я бы никогда не мог любить танцовщицы, мне бы всегда казалось, что у меня в руках барахтается птица».
* * *
Вдова, выходящая замуж. Долго искала формулу для этой отвращающей меня узаконенности. И вдруг – в одной французской книге, очевидно, женской (автора «Amitié amoureuse»[17]) – моя формула:
