Зак, уже сменивший халат на джинсы и очередную мою футболку, стоял у окна, не оборачиваясь, не обращая на меня внимания. Только когда вошел Демон, он как-то весь подобрался, будто готовясь защищаться
— Я тут ни при чем. Прости, что потревожили тебя, но со мной все в порядке.
— Разумеется, — сказал Демон голосом психиатра в отделении для буйных. — Ты в отличной форме, миленький. Но раз я уже приехал, так дай мне хоть взглянуть, из-за чего весь сыр-бор.
Несколько секунд Зак медлил, сопя от боли и бессильной злости, но потом все же сдался — я заметила это по тому, как едва дрогнули и опустились его плечи. Что-то много я стала замечать в последнее время… Он просто стянул футболку через голову и раздраженно швырнул ее в угол.
* * *
Ну и дети нынче, право,
Никакой на них управы!
Мы на них здоровье тратим,
Но на это наплевать им.
— Иисус, Мария и Иосиф! — Демон присвистнул, не удержавшись. — Кто ж тебя так, а?
Я почти разозлилась на него за этот тон, но с другой стороны, он давал надежду, что не все так плохо как выглядит. Зак не ответил, лишь покачнулся, и мне показалось, что сейчас он потеряет сознание. Но он устоял. Просто повернулся спиной к окну и скрестил руки на груди, скрывая проявляющиеся знаки проклятия.
Что до Демона, он на мгновение стал очень серьезным, будто надел какую-то маску — а может, снял, не знаю. Открытое лицо, как у него, видеть таким было непривычно и страшно, поэтому я едва слышно выдохнула, когда через несколько мучительных секунд оно вернуло себе прежнее выражение.
— Ясно… — сказал он и снова завис в невыносимой паузе. Зак делал вид, что ему безразлично, но между тем был напряжен не меньше моего, ожидая ответа. Вместо этого Демон сделал шаг вперед и протянул к нему руку. От неожиданности — или наоборот, предвидев это — Зак шарахнулся вдоль стены, не удержавшись, свалился на пол и заполз в самый угол, не отрывая от Демона яростных и затуманенных болью глаз. Если бы он мог, то прошел бы сквозь стену, чтобы не дать до себя дотронуться.
— Да что с тобой такое? — тихо спросил Демон. — Я только посмотрю, не бойся.
Мы могли бы рассказать ему — мы оба, но… не мое это дело. Во всяком случае, я убедилась, что Демон действительно не в курсе, как Зак пережил «легкое недомогание» тогда, больше полувека назад. Представляла, насколько «легким» оно было, если для него сейчас физическая боль — лучшая альтернатива. И подозревала, что Зак скорее убьет меня, чем позволит рассказать. Он был одним из безупречных детей Демона, которые никогда не плачут, и предпочитал им оставаться.
Наконец Зак медленно вдохнул и так же медленно повернулся к нему спиной. Рука Демона зависла над кожей, из-под которой прорывалась «паутина», и я снова следила за ним как зачарованная — по мере приближения его ладони черные струны вдруг уходили вглубь, бледнея и расплываясь. Зак всякий раз дергался, но не издавал ни звука. Наконец Демон осторожно коснулся его спины и почти сразу же убрал руку. На месте его прикосновения к проклятию осталось светлое расплывчатое пятно.
— Так не больно?
Зак не глядя мотнул головой — нет. Из его прокушенной губы сочилась кровь. Это далось ему едва не сложнее, чем пытка, — ох, в кого это мы такие гордые…
Демон выпрямился и потер ладони, будто хотел счистить с них что-то липкое.
— В общем, такой расклад, детки, — сказал он, присаживаясь на подоконник и закуривая. Я тут же подсунула ему пепельницу — благо из-за Зака пришлось растыкать их по всей квартире. — У меня для вас две новости — плохая и… вообще хреновая.
Перехватив мой взгляд, он засмеялся.
— Бог свидетель, это не смешно, но вы бы себя видели, Кэтрин… Но я отвлекся. Мы, дорогие мои, имеем здесь проклятие не простое, а кровное, так что не могу сказать, что нам так уж повезло.
Зак слушал его, подтянув колени к подбородку, но глаза его горели без намека на усталость или капитуляцию. Видимо, приступ поутих, и он снова ощутил в себе силы бороться. Вот только я не знала, кого здесь он считает большим злом — свое проклятие или того, кто хочет ему помочь.
— Это как — кровное? — спросила я.
— Это значит, что его проклял ближайший кровный родственник. Что странно.
— Почему?
— Потому что такие проклятия обычно исчезают со смертью человека, его наложившего. Как я понимаю, все твои близкие кровные родственники уже мертвы — отец, мать…
При упоминании о матери Зак едва дернул головой, как от судороги — а может, мне показалось.
— …братья и сестры, — продолжал Демон как ни в чем не бывало. — А проклятие все еще на месте. И очень плохая новость заключается в том, что это похоже на прецедент — по крайней мере, я о таком не слышал. Значит, придется действовать вслепую и надеяться, что обычная схема не подкачает.
— Подождите, — вдруг вмешалась я. — То есть кто-то из его семьи проклял его? Кто мог такое сделать? Разве кто-то мог так тебя ненавидеть?
Я замолчала, не зная, что еще сказать, Демон молчал тоже, но его глаза выдавали размышление. Зак же, казалось, отключился вообще. Но это была иллюзия. Он знал, что сказать, просто не знал как. Думаю, он просто не хотел озвучивать эту мысль и тем самым делать ее реальной.
— Она… не ненавидела… — произнес наконец он медленно. — Я обещал, что приду за ней… обязательно, чего бы мне это ни стоило. И вместо этого исчез навсегда. Оставил ее там, в месте, откуда сломя голову сбежал сам… а когда вернулся — было уже поздно.
— Ты знал?.. — тихо сказала я. Зак только мотнул головой. Он с самого начала знал, кто его проклял. Эстер — та, что обожала Кэтрин Хепберн. Эстер Миррен, Кэт, просто имя в списке. — Но ведь она совсем недавно умерла…
— Все сходится, — Демон затушил окурок и сплел пальцы на колене. — Она прокляла тебя, твоя маленькая сестренка, когда ты ушел из дома и не вернулся за ней, но ты уже не был человеком на тот момент. И это все усложняет.
— Почему же оно обрушилось только сейчас, через столько лет, да еще и после ее смерти? — снова встряла я, не удержавшись.
Он молчал, глядя мимо нас в окно, будто не слыша. А потом сказал:
— Она молилась.
Мы с Заком уставились на него.
— Что?
— Она молилась, — повторил Демон задумчиво. — Этого ты не знал, Закери? Уверен, малышка сама испугалась того, что сделала, но взять и просто отменить такое сильное проклятие невозможно. Поэтому она молилась за тебя, всю свою долгую жизнь, не переставая. И тем позволяла тебе жить. Но теперь… похоже, некому стало молиться.
На минуту Зак замолк, принимая эту информацию, как медленно действующий яд.
— И что? Я умру?
