«Убирайся отсюда, пока не натворил что-нибудь действительно ужасное, — приказал он себе. — Найди ее!»
Не успел Джей дойти до выхода, как другое сообщение на автоответчике остановило его. Это был уже другой голос. Разбитый аппарат продолжал работать, но так искажал звук, что Джей ничего не мог разобрать. Он не мог бы даже сказать, мужской это голос или женский. Но что-то в этом голосе все же было неуловимо знакомое — мягкость.
Убийца. Теперь Джей это знал. Он попытался собраться с мыслями — и боль снова обожгла его. Столько людей могут желать смерти Софи! Лица мелькали перед его мысленным взором: Маффин и ее пронырливая подруга, Уоллис с Элом, как бы они это ни отрицали, Джерри Уайт со своими подручными... Лица продолжали проплывать перед ним, Джей не мог остановить их. Охранник. Господи, да даже мотоциклист, который обратился к нему возле «Крутого Дэна».
Кому нужно убрать ее с дороги? Его собственный голос тоже был записан на пленку — сообщение за сообщением. Но это был не он. Не он! Независимо от того, что бы она ни кричала.
Боль вонзилась в голову через оба виска и взорвалась в глазу. Он зашатался и схватился за дверной косяк, чтобы вернуть себе равновесие. Интересно, удастся ли вести машину, ведь он едва стоит на ногах?
Его джип был припаркован прямо перед въездом, на полпути к лужайке. Но к тому времени, когда он до него добрался, крики прекратились. Все смолкло — жужжащая пленка автоответчика, собачий лай, приглушенные голоса. В голове стало так тихо, что он мог слышать, как движется секундная стрелка его часов. Джей не понимал, что это значит.
Он не понимал, кто он.
Спустя некоторое время он вернулся в гараж, открыл каморку и стал рыться в набитом альпинистским снаряжением рюкзаке.
— Ага, вот, — тихим шепотом произнес он, вытаскивая то, что искал. Рука ощутила знакомую деревянную ручку, и это ободрило его. Тот, другой, что лежал в ящике, был запасным. А с этим ледорубом он ходил в горы.
Софи не предполагала, что в шесть утра у Клода будет пациент, но, войдя в холл, увидела, что дверь в приемную слегка приоткрыта. Клод всегда оставлял ее приоткрытой, когда ожидал пациента, чтобы тот мог войти и подождать, удобно там расположившись.
Софи услышала, что он с кем-то разговаривает, подошла поближе, прислушалась и засомневалась, вежливо ли будет его прервать.
— Вы набираетесь сил во время наших сеансов и ощущаете, что они помогают вам раскрыться, стать более доверчивой, более любящей. Так? Отвечайте.
— Да, — прозвучал тихий голос.
— Скажите: «Да, Клод».
— Да, доктор... то есть Клод.
Женский голос был едва различим, но звучал неуловимо знакомо. Круглая дверная ручка повернулась и скрипнула под рукой Софи, и она застыла, надеясь, что этого никто не заметил. Она не хотела прерывать их в такой момент. Ей нужно было время, чтобы постараться понять, что происходит. Это было похоже на сеанс гипноза, но пациенткой не могла быть женщина, голос которой слышала Софи.
Софи прошла через несколько таких сеансов, хотя ничего о них не помнила. Клод всегда заранее давал ей какое-то лекарство, которое, по его словам, должно было «открыть все шлюзы» ее психики и тайны, которые там были спрятаны даже от нее самой.
Теперь монотонно зазвучал его голос:
— Когда вы ляжете спать сегодня вечером и впредь всегда, сон у вас будет здоровым, и вы проснетесь бодрой. Если вам что-то и приснится, то всего лишь этот сеанс, во время которого вы были счастливее, чем когда бы то ни было, вы были полностью захвачены нашей совместной работой. Вы ощущаете сейчас это счастье?
Ответа Софи не расслышала.
— Кто вас спас, Софи? — спрашивал Клод. — Кто провел вас через пустыню? Кто держал вас за руку?
— Вы... вы держали.
— И кому вы безоговорочно доверяете?
— Вам... безоговорочно.
Софи только сейчас почувствовала, что ее рука больно впивается в дверную ручку. Пациенткой была она. Она слышала сеанс, который когда-то проводил с ней Клод. Но как это могло быть?
— Произнесите мое имя, — уговаривал он. — Произносите его снова и снова. С любовью.
— Клод... Клод... — шептала женщина, пока голос ее не прервался, она не могла продолжать.
Ножки кресла царапнули по полу — Клод встал.
— Узы, которые связывают нас, священны, Софи. Я никогда не разорву их и не обману вашего доверия. То, что я испытываю к вам, чисто, как любовь отца к ребенку, как любовь Бога к своему созданию. Скажите, что верите мне.
— Я верю вам.
Но в этот миг Софи ощутила, как ее охватывает недоверие. Дело было даже не в том, что она слышала, а в том, как убеждал ее Клод под гипнозом. Это было похоже на манипуляцию сознанием. В кончиках пальцев бешено запульсировала кровь, когда Софи отпустила ручку. Она совершила ошибку, приехав сюда. Нужно время, чтобы осмыслить услышанное. Но пока Софи соображала, что делать дальше, дверь распахнулась и на пороге возникла высокая фигура, заполнившая весь дверной проем.
Софи в смятении отступила. На какой-то миг она усомнилась в том, что это Клод, Все в нем было знакомо: взъерошенный вихор темных волос, старый свитер, брюки — все, кроме подозрительного выражения лица. И этого оказалось достаточно, чтобы его вид показался ей зловещим.
— Прости, — сказала Софи. — Я услышала голоса и подумала, что у тебя кто-то есть.
— И давно ты здесь стоишь? — спросил он.
— Недавно. Я только что вошла.
Он не поверил ей. В его устремленном на нее взгляде сверкали холодные огоньки, каких она никогда прежде не видела. Но, с другой стороны, она никогда прежде ему и не лгала. Софи забыла, что над дверью в его кабинете висел колокольчик, который звякал, когда кто-нибудь входил в приемную.
— Ты дрожишь? Я тебя напугал?
— Нет... все в порядке. — Это не Клод, подумала она. Она не знала, кто этот человек, но это был не ее друг, всегда говоривший таким тихим и успокаивающим голосом, ее бывший жених. Мужчина отступил, давая ей пройти, но входить ей не хотелось.
— Что-нибудь случилось? — снова спросил он.
— Я думала, у тебя кто-то есть.
Его лицо снова приобрело выражение благородной печали.
— Там никого нет, Софи. Я один. — Она все еще колебалась, но он повторил: — Пожалуйста... входи. — В его тоне послышалась строгая, властная нота.
Софи, наконец, прошла мимо него, моля Бога, чтобы предчувствие, от которого она похолодела до мозга костей, оказалось ложным. В воздухе витала опасность, хотя было неясно, в чем она состоит. Нет, конечно же, она ошиблась, что-то не так поняла. С Клодом у нее никогда не ассоциировалось ничего рискованного, наоборот, он был ее другом и защитником.
Клод сидел на краю стола, скрестив руки на груди и чуть ссутулясь, — поза, характерная для очень высоких мужчин. Он смотрел на Софи, и было в его облике что-то странное. У него слегка тряслась голова! Софи не могла припомнить, случалось ли это прежде. Сочувствие к этому человеку вновь охватило ее. Она хотела надеяться, что не в ней причина его нынешнего состояния.
