Коннор отошел, прежде чем они успели снова запротестовать. Видимо, они правы, возможно, это безумие соваться в темные пещеры, когда никто не прикрывает тебя сзади. Ну и пусть.
Если предстоят еще потери, то его повезут в больницу — или в морг. Его и никого больше.
— Бен.
Голос Магиннис. Он повернулся и увидел ее стоящей прямо у себя за спиной, с непонятным выражением лица.
— Бен. Это не Нью-Йорк. И вы на сей раз не против Кортеса с Лоумаксом.
Коннор недоуменно приоткрыл рот. Кортес, Лоумакс — как она могла узнать о них? Как могла…
— Вам нет необходимости браться за это дело одному, — добавила Магиннис, впервые обратясь к нему мягким тоном. — Мы с вами. До конца.
— Даже после того, что случилось с Данверз?
По ее лицу пробежала тень и тут же исчезла. Пожав плечами, она спокойно сказала:
— Это было профессиональным суждением.
— Вы собирались писать жалобу.
— Забудьте об этом. Так что, хотите быть героем или спуститься с компанией в эту чертову дыру?
Напряжение Коннора немного ослабло.
— Если вдуматься, то небольшая компания будет очень кстати.
— Тогда составим ее. — Магиннис, не снимая перчаток, хлопнула в ладоши. — Рэй, Тодд, идите сюда.
Вуделл с Хартом тут же подошли.
— Значит, так, — сказал Коннор. — Лейтенант Магиннис убедила меня изменить планы. Харт, ты останешься на посту один. Кто-то должен охранять вход. Вуделл, спустишься со мной и лейтенантом Магиннис в пещеры.
— Черт, — сказал Харт. — Рэю всегда везет.
— Не ворчи. И будь начеку.
У края отверстия Коннор сунул за пояс фонарик, направив луч вниз. Эрл Кэшью сидел неподалеку на корточках, успокаивая неугомонных собак.
— Мои девочки хотят спуститься с вами, — сказал он с кривой, озорной улыбкой.
Коннор улыбнулся в ответ.
— Они и так уже хорошо поработали.
Потом одним движением взял нейлоновый шнур в обе руки и опустил ноги в отверстие.
Перебирая руками, он спускался. Туго натянутый шнур дрожал от его тяжести, но нейлон не рвался, и узлы не развязывались.
Ниже, ниже. Сердце его сильно заколотилось, когда он оставил залитый лунным светом мир позади.
Глянув вниз, он увидел белую известняковую пыль, плавающую в свете фонарика. Ощутил ее вкус во рту.
Пол был близко. Коннор разжал руки и спрыгнул. Тут же выхватил пистолет на случай нападения. Луч фонарика осветил известняковую клетушку.
Она была пустой, с гладкими от дождей стенами, если не считать одной вертикальной складки, оказавшейся расселиной, ведущей в более просторное помещение или в туннель.
Магиннис уже спускалась вслед за ним. Когда Вуделл достиг дна, клетушка показалась набитой битком.
Коннор указал фонариком на расселину:
— Сюда. Говорите тихо.
И пошел первым, освещая путь.
«Эрика, — подумал он, — мы идем».
Магиннис с Вуделлом последовали за ним, а наверху собаки, подняв головы, завыли в унисон, хор первобытных стенаний вздымался сквозь холодный воздух к белой улыбке луны.
— Слушай.
Роберт прошипел это слово. Свет лампы трепетал на бычьей маске, но не достигал его глаз.
Сквозь удары сердца Эрика услышала слабый высокий вой, похожий на волчий и необычный.
— Это они, — произнес Роберт. — Те трое.
Фурии. Вот кого он имеет в виду.
Эрика, разумеется, знала о них — трех ужасающих сестрах, которые неутомимо преследовали преступников, доводя их до безумия. С крыльями, как у нетопырей, с собачьими головами, шипящих, как змеи, пронзительно вопящих и лающих в бешеной злобе. Фурии, хотя сосуществовали с богами классической Греции, появились на свет раньше их. Они представляли собой отголосок доолимпийской религии, порождение богини земли и луны в самую мрачную ее эпоху, когда она правила как божество смерти и крови.
И для Роберта она реальны.
— Надо спешить, — прошептал он. — Они напали на мой след.
Нескрываемый ужас в его голосе было жутко слышать. Все его тело охватила дрожь, плечи подергивались, руки тряслись, и, видя брата таким, Эрика ощутила влагу в уголках глаз.
— Никак не отстают. Отыскали меня — даже здесь. — Внезапно он шагнул к ней. — Ты привела их ко мне. Ведьма. Чародейка. Колдунья. Ты, конечно, ты.
Эрика хотела отрицать, но не могла найти слов, и в этом не было смысла, потому что Роберт уже отвернулся.
Он присел на корточки у шкафчика, лихорадочно порылся в нем, достал венок.
— Твои дьявольские собаки хотят остановить меня. Они знают, что если я принесу подобающую жертву, то буду очищен и прощен. Тогда они лишатся своей добычи.
Трясущимися руками он надел на голову венок, корону из сухого бурьяна. Царственное украшение для приношения священной жертвы.
Эрика глянула в прорези маски, где тускло поблескивали глаза, и в последний раз попыталась убедить брата.
— Роберт, я не та, за кого ты меня принимаешь. Прошу тебя. Я не та.
Но поняла, что он не может ее услышать. Он слышал только приводящие в исступление голоса в голове, голоса, которые довели его до убийства Шерри Уилкотт — и теперь еще одного.
Коннор пролез в расселину и оказался в известняковом коридоре, тянущемся в обе стороны. До этого он ни разу не бывал в пещерах. Он всю жизнь провел в большом городе. Знал метро и лестничные колодцы, но не такие места.
В душе у него боролись два чувства — ужас и благоговение. Коридор был причудливо красив: известняковые колонны, похожие на тающие ледяные статуи, множество сталактитов, свисающих с потолка, будто толстые моховые пряди, узоры ржавчины красных и оранжевых оттенков. На минуту он превратился в мальчишку, читающего о Томе Сойере в пещере с индейцем Джо.
Но был и страх, инстинктивный ужас перед миром без солнца, без ветра. Тесными пространствами, где нет света, кроме слабого, дрожащего луча фонарика, с влажным запахом гниения. Он как-то присутствовал при эксгумации трупа, из открытого гроба пахло точно так же.
Клаустрофобия стискивала грудную клетку. Ему приходилось заставлять работать легкие.
Появились Вуделл и Магиннис, Коннор повернулся к ним, благодарный обоим, что находится не один в этом подземелье.
— В какую сторону? — прошептал Вуделл.
В какую? Все трое принялись водить фонариками, лучи расходились и перекрещивались, расширялись и сужались.
Вуделл обнаружил знак первым.
— Вот.
На стене возле расщелины была нарисована красная поблескивающая стрела, указывающая вправо от Коннора.
